— Дядька Доминик! Срочно! Меняем планы! — ворвался я, часовой телохран постеснялся останавливать.
Его милость уже проснулся, но был мягко говоря не в форме. В ночной рубашке (в смысле это просто рубашка, но для сна), смешных подштанниках (тоже специальные штаны чтобы спать, их же зимой как нательные подштанники используют для утепления), но отчитывать не стал, выслушал, в тему вник слёту, попросил повторить, только медленнее. Мы оба игнорили внешний антураж — не до понтов.
— Зачем, Ричи? А если ты не угадал? — Вопросы у Доминика были только к сути. Он так и расхаживал по палатке-шатру в чём спал.
— Не знаю, дядька Доминик, — покачал я головой. — Не угадал — не угадал, это война, всё бывает. Но я бы на месте горожан двинулся оттуда. Именно потому, что западные ворота, как и серо-западные, ближе всего к лагерю наёмников, а значит, именно там наиболее вероятна наша засада.
— Ричи, если они попрутся через южные всем войском… — Барон тяжело вздохнул. Их три — три с половиной сотни. И все не хуже нас вооружены и обучены. Плюс кого-то возьмут из лёгкой конницы. Ты со своей единственной сотней мало что сможешь.
— В том месте, где я жил, есть поговорка: «Ночью все кошки серы». А ещё: «У страха глаза велики». Туман должен работать не только на них, но и на нас. Мы должны его использовать! — повысил я голос. — Они не будут знать, сколько нас, а нам главное сильнее напугать. Я хочу выиграть время, дядька Доминик. Завтра-послезавтра туман рассеется, и мы снова сможем использовать свою мобильность, как козырь.
— Но если сегодня они не купятся на твои «у страха глаза велики» и наваляют тебе и твоей сотне, «завтра» не будет! — отрезал барон.
— Я готов рискнуть. — Я просиял и расплылся в улыбке.
— Кого дать тебе, рискователь? — Он понял, что не переубедит, смирился. Да и мои предложения не были лишены смысла. — Давай хотя бы Ингрид? Сам не справишься, вас мало.
Я покачал головой.
— Любая сотня, даже её три с половиной десятка, в тумане потеряются, как только мы разъедемся. Нет, только мои. Ребята спаянные, прорвёмся.
— Бери Алонсо, пусть на подхвате будет. Если придётся отступать — хоть как-то прикроет. Мериду и Ворона поставлю у Западных ворот, с тем же планом. А мы с Рикардо и Серхио будем ждать их здесь, южнее лагеря, между лагерем и северо-западными воротами.
— Только если Алонсо на подхвате. Пусть не лезет. Чтобы мы друг друга не поубивали в тумане.
— Разумеется.
— Вы главное не дайте им соединиться, дядька Доминик, — тепло вырвалось у меня. — Если мы не угадаем — всё от вас будет зависеть. Чтоб ни одна телега не проскочила!
— Не учи учёного, Ричи. — Тяжёлый вздох, но облегчённый — решение принято. — Ладно, с богом, поднимаем всех, и в бой.
Собирались без труб, без криков, без любых звуковых сигналов. Воины ходили между палатками и будили своих. Палатки сказал не собирать — к чёрту, ещё вернёмся.
Уже через час Тит собрал сотню у южного края нашего лагеря. Дымка стояла хоть топор вешай, в лагере суета, и это чудо, что он так быстро собрал, и, даже возможно, всех. Может кого и не хватает, но без переклички этого не поймёшь, а сейчас не до перекличек. Всё равно отсутствующих по лагерю искать не будем.
Алонсо своих ещё искал, собирал, пыхтя и злясь. Вот и разница между ополчением и регулярами. Налицо, так сказать. Я ему вкратце объяснил диспозицию, где им кого ждать, отдал четверых егерей в помощь и вернулся к своим, которым Тит давал последний инструктаж.
— …Так что обвязываем копыта тряпками, ребята, и тихо-тихо подбираемся. Будем стоять прямо под стенами, а потому кто издаст звук — вот этими руками порешу! — показал свои массивные ладони. — Услышат горожане откуда-то ржание, зарядят из камнемётов по пристреленным местам, даже не глядя…
Шёпот-гомон, воины были полностью согласны. Своими руками — так и надо. Умирать из-за идиотов, не соблюдающих технику безопасности, никому не охота.
— Кто отстал — тот отстал, — продолжил мой новый сотник. — Спасти и выручить никого не сможем. Потому главная задача — держаться вместе. Что бы ни случилось. Наш друг — туман, и давайте относиться к дружбе серьёзно.
— А ежели дымка рассеется, и нас видно станет — валить от ворот, чтоб камнемёты не достали, и ждать приказа, — помог ему один из опытных десятников, коллега, взявший на себя роль помощника сотника. — Без дымки весь наш поход бессмысленен, кто не понял.
— А потому никакого личного героизма! — а это в стотысячный, наверное, раз повторил я, встряв в разговор. — Если, спасая вас, погибнут хорошие люди — уже я, сам лично, вот этими руками, — показал и свои грабли, — удавлю сволоту геройствующую! Всё понятно по тактике?
— Да!
— Конечно!
— Так точно, сеньор граф… — раздались в дымке выкрики.
Едем. Ориентирования нет, нас ведут егеря. На слух, на запах, по моторной памяти и проступающему над горизонтом даже сквозь дымку диску солнца. Как-то чувствуют расстояние от лагеря до города. Видно в дымке только задницу и хвост коня всадника в десяти метрах впереди; чуть оторвёшься — визуализации не будет. А если ещё чуть — то и по звуку не определишь, куда ехать. Не представляю, как Алонсо нас будет искать. Один раз наткнулись на городской бастион с юго-западной стороны города. Нас, похоже, сверху не заметили, а егеря, поняв оплошность, без криков, без громких команд, молча повели сотню в обход, чуть дальше в поле. Идиотов и правда хватает, и с той стороны тоже — шмальнут горожане из баллист на звук…
Вот вроде подъехали. Южные ворота, самые дальние от лагеря наёмников. Кони изредка сзади меня всхрапывали, но дикого ржача, способного выдать нас тем, кто на стене, не было.
— Стоим! Ждём! — негромко передал я вправо и влево, и приказ стал расходиться в стороны их уст в уста, также без криков и ора. Кстати моя демонстрация этого способа передачи данных при тренировке легионеров тут же, под стенами, пару недель назад, произвела на всех впечатление. Но конным всеобщего молчания и передачу приказов по эстафете в устав вводить не стоит.
— Граф? — подъехал начальник егерей. Хороший следопыт, мы с ним Быков Басконии догоняли по лесу, когда меня чуть не ранили.
— Да? — выехал я на корпус коня вперёд.
— Если тихо, можем ближе подъехать. На разведку.
— Граф, я бы не сове… — начал было Тит, но я его остановил взмахом руки.
— Погоди. Это моя работа — принимать решения. Твоя — вести войско в бой. Остаёшься, командуешь, ждёшь сигнала трубы.
— Есть. — Тит приложил кулак к груди.
Выдвинулись вперёд. Я, десяток телохранов (восемь человек моих и двенадцать — «преторианский» десяток, тоже мои, но не телохраны, а охрана командира, они меняются) и четверо егерей. Двадцать пять получается, но в тумане посчитать невозможно — я просто знаю, сколько нас. Подъехали к каменной кладке левого бастиона от ворот, если смотреть как мы, с юга на север. Тут, под стенами, не было рва; громадины бастионов начинались в открытом поле, вырастая прямо из земли. Почему — я догадывался, хотя наверняка не знал. Потому, что степняку ров с валом не помеха, они могут перепрыгнуть яму в несколько метров шириной, а при использовании нехитрых предметов типа досок или брёвен, штурм рва и вала — вообще не проблема. А вот стены с почти отвесным склоном — это серьёзно. Ров хорош при войне с людьми, а с людьми Феррейрос ещё ни разу не воевал. Может если бы тут протекала большая река, чтобы можно было её воды пустить по руслу рва, были бы варианты, но Феррейрос стоит в чистой степи, река есть, но она далеко и маленькая. Наверное и правильно — моя Светлая порой разливается так, что к подножью донжона замка Пуэбло подбирается. Воду же для питья горожане берут из колодцев.
