Грег Лоуман работал охранником в «Трикстер Энтерпрайсез» – компании, производившей игрушки и входившей, по сведениям Брауна, в различные технологические концерны. Лоуман состоял в НАБР – Национальной армии борьбы с расизмом – и был твердо уверен в том, что каждый американец имеет полное право на самозащиту.
Кристофер Карсон, он же Кит, отсидел шесть сроков в тюрьме, по большей части за грабежи, при одном из которых Прэтт его и взял.
Сон Мали – африканист, который верил, что рано или поздно революция разорвет Соединенные Штаты на части. Работал он слесарем.
Ламонт Чарльз был самым скользким из «Бродвейских братьев». Подозревался в соучастии, но его так и не осудили. Везучий настолько, что это похоже было на мистику, и такой великолепный игрок в покер, что его пускали играть только с определенными профессиональными игроками из Атлантик-Сити и Лас-Вегаса.
Лана Руиц – доминиканка – перерезала горло своему сутенеру, когда тот спал, и при этом как-то умудрилась убедить судью в том, что это была самозащита. С фотографии смотрела очень красивая темнокожая женщина, которая даже на камеру улыбалась с очевидным вызовом.
Дела у «Братства» и вовсе не задались. И Лоумана, и Карсона, и Мали убили в течение полутора лет, предшествовавших перестрелке, в которой погибли Прэтт и Валенс. Ламонта Чарльза ранили, но он выжил и теперь вековал век паралитиком в доме инвалидов на Кони-Айленд. Лану Руиц осудили за вооруженное нападение и попытку убийства, а Таня Ларк и вовсе пропала с радаров. Для воинствующей политической группировки это был полный провал, даже при самом радужном раскладе.
Далее следовал длинный список свидетелей, которые заявляли, что погибшие полицейские были замешаны в криминальных делах; а двое из них утверждали, что полицейские первыми открыли огонь по Мэну. Их показания были практически идентичны, но оба затем отказались от них с разницей всего в три дня.
Среди аргументов, выдвигаемых Брауном, об этом не было ни слова, но я все равно не мог взять в толк, с чего бы это бывшему Леонарду Комптону вздумалось напасть на полицейских – одному на двоих. Он был снайпером, а они – тренированными профессионалами. Так почему бы ему не залечь на какой-нибудь крыше и не снять их аккуратными выстрелами прямо при исполнении?
Да и зачем вот так бросать дело, даже если клиент мог все-таки быть виновен? Адвокаты должны работать с законом, их не должно волновать, что правильно, а что – нет.
Кажется, я прочел порядка четырехсот страниц, когда заметил, что уже пять утра. Пора было ложиться, но приведенные доказательства дали мне обильную почву для размышлений. Что если Адамо Кортез на самом деле никакой не полицейский из Нью-Йорка? Может быть, это его псевдоним, а может, он тайный информатор?
И именно в тот момент я понял, что возьмусь за оба дела. И за свое собственное, и за дело Свободного Мэна.
О да, я был рожден стать следователем. Для меня это словно складывать трехмерную правдоподобную головоломку, которая сложится в точную копию фрагмента реального мира.
Из нижнего ящика своего древнего стола я вытащил две стопки бумаги пастельных оттенков: одна – синяя, другая – розовая. Это был мой способ наметить очертания того, что два расследования могут идти разными курсами, но потом соединиться. Раньше в своей работе я, бывало, использовал и пять различных цветов.
А теперь мне заплатили двести пятьдесят долларов, чтобы я провел восьмичасовой рабочий день, выясняя, есть ли смысл вести эти два расследования. Путь мне был открыт, потому что никто не знал, что я задумал.
Для начала я вытащил из верхнего ящика стола белый лист бумаги и озаглавил его «Общие элементы».
Первый вопрос, актуальный для обоих дел, заключался в том, нужен ли мне напарник.
Я подумал про Глэдстоуна Палмера. Он мой друг – в этом никаких сомнений. Он отправился в Райкерс и обеспечил мне безопасность в одиночке. А когда я надрывался по семьдесят часов в неделю, работая охранником в двух местах одновременно, он одолжил мне денег, чтобы я мог основать собственное детективное агентство, а потом и первых клиентов ко мне направил. А еще Глэд знал, как работает Управление. У него были свои люди в каждом здании и дорожки к каждому капитану, да и к большинству простых солдат Управления полиции Нью-Йорка. Его участие было бы попросту бесценно, а если… если ему удастся помочь мне смыть позор с моего имени, то он, вероятно, и себе откроет дорогу к дальнейшему продвижению по службе.
Однако его сильные стороны одновременно были и слабостями. Он действительно знал всех более-менее значимых игроков и на полицейском поле, и вне его, а значит, он может быть привязан к тем людям, которым мне придется нанести вред. Прибавьте ко всему мою попытку очистить имя предполагаемого убийцы полицейских – и это когда он признается, что спустил курок… это уж точно не будет моему другу на руку.
Другой вариант – патрульный первого класса Генри Торнео. Он родился на Гаити, и его отец когда-то попросил меня помочь ему подготовиться к поступлению на службу. Я сопровождал парня на всех этапах, сам научил его пользоваться компьютером, поэтому Генри получил те навыки, которыми не владели большинство курсантов. А когда он приступил к службе, я наставлял его во всем, начиная с общения с его капитаном и заканчивая работой с системой файлов. И я же объяснил ему, какие законы можно обойти, а какие священны.
Единственное, что от него требовалось, – это никому не раскрывать, что я не просто старый друг его отца.
Генри позволял мне покопаться в базах данных, но взять в напарники на эти два дела совсем молодого, да вдобавок недавно женившегося полицейского – это было слишком.
Больше никто из полицейских на эту роль не подходил, поэтому я позволил себе расширить зону поиска. За годы работы я познакомился с полудюжиной коллег, но ни с кем из них я не общался настолько близко, чтобы полностью довериться в таких серьезных вопросах.
Солнце уже выглянуло из-за здания банка, что находилось через дорогу, когда я подумал о Мэлкворте Фросте. Мэлкворт, больше известный как Мэл, был жестоким преступником.
Мэл много чего наворотил в своей жизни. Он грабил банки, убивал конкурентов, пытал кого-то, подкладывал бомбы и был членом весьма опасных группировок, совершивших некоторые из самых громких грабежей двадцать первого века.
С этим преступным элементом я познакомился, когда ФБР поручило группе городских полицейских прикрыть «дыры» в той сети, что они расставили на банду Байронов. Тед и Франсуа Байроны были прямо-таки виртуозами криминала. Они спланировали и провернули как минимум восемь ограблений банков, в которых взрывали внутренние стены, чтобы добраться до хранилища. И на подобные дела они всегда брали с собой парня, подобного Мэлу, на случай если придется драться.
Дело было в начале четвертого утра в среду в одном из центральных банков на 56-й Западной улице. Я сторожил сливную решетку в боковом подъезде на углу 63-й, так как федералы сказали, что она может стать одним из путей бегства преступников. Я был один, ведь они не предполагали, что кто-то уйдет настолько далеко, и потом, за каждого из головорезов – живого или мертвого – была назначена награда в двадцать пять тысяч.
