– Я проверил базы, – отозвался гаитянин. – Но его там попросту нет. Ни как полицейского, ни как информатора, ни даже как подозреваемого. Нигде. Но я подумал, раз кто-то все это затеял, то он, должно быть, пользуется какими-то секретными базами, о которых полицейским неизвестно.
– С готовым вопросом на языке и ложью, припасенной в кармане, – восхищенно процитировал я. – Знаешь, а ведь кое-чему я тебя никогда не учил.
– Чему же, Джо?
– Тому, что иногда вредно быть слишком умным.
– Так во что же ты влип, старина?
– А телефон не прослушивается? – спросил я с запозданием.
– Платный канал от Центральной линии. Я удивился, узнав, что эти ребята еще работают.
– Не переживай о том, чем я занимаюсь, Генри. Ни тебе, ни мне от этого не будет никакой пользы. Вот только скажи мне имена сотрудников, что к тебе приходили.
– Инспектор Деннис Натчез и капитан Омар Лоурел.
– Инспектор? – переспросил я. – Черт побери! Удалось тебе из них что-нибудь вытрясти?
– Увы, нет. Они взялись запугивать меня расследованием. Сказали, что я должен был задержать подозреваемого. А я ответил, что никакой он не подозреваемый, всего-то подошел с просьбой, да такой, что я, признаться, подумал, что он не в себе, – говорил он так, будто уже выступает с защитной речью в суде, что, бесспорно, характеризовало его как хорошего полицейского. И хорошего лжеца.
– Больше ничего?
– Вот и Лоурел так спросил, – поделился Генри. – Я стал выяснять, что конкретно интересует. Ну, говорит, не называл ли тот парень еще каких-то имен. Начинаю плести, что родной язык у меня французский, на английском я тоже прекрасно говорю, но вот со всякими иностранными именами напряг. А он дальше пристает: «с чем созвучно», «с чем ассоциируется» и все такое прочее.
Я представил, что однажды этот парень станет отменным детективом.
– И к чему он в итоге пришел?
– Он остановился на Камберленде.
– Сам себя перемудрил, – сказал я. – Слушай, дружище, ты забудь о нашем разговоре и вообще обо всей этой истории.
– Я даже не узнаю, в чем дело?
– Твой отец мне как-то рассказывал, что на следующий день после твоего рождения он купил пистолет. Никогда раньше ему не было нужно оружие, но стоило увидеть тебя, как он понял, что должен быть готов умереть за своего сына.
– Да, в этом весь папа. Удачи, Джо! Звони, если понадоблюсь.
Это был ответ на одно из писем. Осталось еще четыре.
Второе письмо я отправлял через специальный роутер, который отсекал все пути электронного доступа ко мне. Я назвался Томом Боллом, детективом, работающим на людей, заинтересованных в расследовании исчезновения Джоанны Мадд. Я знал, что Браун назначил Мадд встречу, сам не явился в назначенный час, а Мадд после этого пропала. Мои источники (какие бы они там ни были) известили меня о том, что Браун вел расследование по делу убийцы полицейских – Свободного Мэна. Далее я пояснил: мне необходима информация по этому делу, чтобы понять, были ли враги Мэна также против Мадд.
Это был выстрел наудачу, но я решил хотя бы по электронной почте пообщаться со знаменитым адвокатом. Может, в процессе и удастся подобрать кое-какую информацию.
В 16:14 в офис вошла Эйжа-Дениз. Я как раз сидел за столом в приемной и пристально изучал кончики пальцев на левой руке. На этот раз моя дочь вырядилась в красное платье, которое едва прикрывало бедра, и белые лаковые туфли на такой платформе, что она почти сравнялась со мной в росте. Зеленые лямки рюкзака врезались в ее обнаженные плечи.
– Что? – поинтересовалась она в ответ на мой взгляд.
– Скажи, у тебя хоть что-нибудь надето под этим нарядом?
– Папа!
Я назидательно воздел палец и сказал:
– Вот представь себе, что ты сюда пришла, а я сижу в одной футболке и шортах в обтяжку, какие носят парни на пляже Сансет-бич. И то я был бы приличнее одет, чем ты сейчас.
На самом-то деле, мы с Эй-Ди всегда знаем, что сказать друг другу. Она поежилась от неловкости и скрестила руки так, чтобы прикрыть хоть немного обнаженного тела.
– Так все одеваются.
– Нет уж, ты представь.
– Наверное, мне бы это не понравилось, – согласилась она. – Но если я пойду домой переодеваться, то помочь тебе с работой сегодня точно не смогу.
– А в рюкзаке у тебя что?
– Пальто.
– Надевай.
Она открыла было рот, собираясь протестовать, но я пристально поглядел на нее, и вместо ответа она потянула с плеча лямку рюкзака.
Пальто было легкое и короткое. Дениз облачилась в него, застегнула все пуговицы и затянула потуже пояс на талии. Оно было чуть длиннее красного платья и прекрасно сидело, но по крайней мере оставляло хоть какой-то простор для воображения.
– Знаешь, скоро мы об этом серьезно поговорим, – сказал я.
– Знаю, – и она посмотрела на меня с невинным выражением лица, которое унаследовала от матери.
Обожаю эту девочку! Даже в самые сложные мои годы лишь она да Глэдстоун меня никогда не подводили.
В дверь позвонили, и Эй-Ди пошла открывать.
Ответ на третье из отправленных мной писем явился лично.
– Привет, – произнесла Эйжа с искренним радушием.
Она отступила и у входа нарисовалась Уилла Портман в простом бесформенном черно-оранжевом платье и розовом свитере. А при ней – все тот же дипломат.
– Здравствуйте, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Проходите, мисс Портман.
– Добрый день, мистер Оливер. Надеюсь, я не помешала?
– Нет-нет. Мы с Эйжей как раз обсуждали стили офисной одежды. Она убеждала меня, что нельзя носить майки-борцовки на работу.
Уилла улыбнулась, и я жестом пригласил ее пройти в кабинет.
– Мне зайти, чтобы сделать пометки? – уточнила Эй-Ди.
– Не надо, – отозвался я, закрывая дверь.
– Вижу, деньги у вас с собой, – обратился я к своему вероятному клиенту.
– Девятнадцать тысяч двести пятьдесят долларов и вполне приличный дипломат.
– Очень неплохо, – отозвался я. – Откуда вы родом?
– Из маленького городка в Огайо, называется Мартинз Ферри.
– Поэт Джеймс Райт тоже родом оттуда.
– Кто?
– Да неважно. Я ознакомился со многими из тех документов, что вы предоставили. Все это, безусловно, очень подозрительно, и я не представляю себе, почему адвокат уровня Брауна мог вдруг отступить. Давайте я положу деньги в надежное место и потрачу из них столько, сколько понадобится до какого-то логического завершения дела – доказательства невиновности или вины Мэна или его смерти.
