Я поднял руку, привлекая внимание Кресс, собираясь расплатиться и уходить. Но тут дверь отворилась, и в бар вошел сам Мелкий Проныра.
– Да, мистер Тор? – спросила Кресс, пока я наблюдал, как этот крысеныш пробирается через толпу к дальнему столику.
Я посмотрел на барменшу – подружку Попа – и попросил:
– Налей-ка моему другу тройную порцию его любимого напитка.
– Джонни, ты опять клянчишь выпивку?
– Черт побери, конечно, нет! – заявил мой новоявленный лучший друг. – Пива мне, Кресси.
– Мы рассказываем морские истории, – солгал я. – Он хороший парень. И мне тоже принеси еще грог.
* * *
Было почти два часа ночи, когда три господина неверным, шатким шагом выбрались из бара «Англ-дангл».
Я вышел на час раньше и спрятался в тени дверного проема на другой стороне улицы.
Среди трех шатающихся приятелей был и Мелкий Проныра. На середине квартала троица распалась.
Три квартала я крался за своей жертвой по противоположной стороне улицы, выдерживая дистанцию.
Улицы были пусты и безжизненны, не считая редких светящихся окон и шмыгающих тут и там крыс. Да еще до бровей заросший бородой бездомный гордо толкал перед собой тяжело груженную тележку – так мог выглядеть один из последних выживших после апокалипсиса.
Мелкий Проныра качался и спотыкался, но время от времени останавливался и исполнял какое-нибудь почти безупречное танцевальное па, становясь совсем непохожим на того человека, которого я преследовал десять лет назад.
Но меня это не трогало.
Убедившись, что рядом нет ни души, я мгновенно нагнал его и отправил в нокаут одним ударом кулака с зажатыми в нем для веса медяками.
Затащив его в узкий проулок, я позволил ему рухнуть на спину, а затем присел, чтобы он мог видеть мое лицо в свете автоматического фонаря, установленного, вероятно, чтобы отпугнуть потенциальных грабителей.
– Ты кто? – только и спросил он.
Я достал пистолет и направил ему прямо в лоб.
– Я тебе что-то сделал? – спросил Мелкий Проныра.
– Мне нужно одно имя, мистер Баррет.
– Чего? – он не знал, пьян он больше или напуган.
– Кому из полиции ты отчитался четырнадцать лет назад, когда драпал с доков, сверкая пятками?
Маленькие глазки его вдруг стали огромными и заморгали, словно какая-то тропическая тварь судорожно искала путь к бегству.
– Эм… эм-м… эм-м… Камберленд, – наконец выдавил он. – Хьюго Камберленд.
И тогда впервые с тех пор, как я вышел из Райкерс, меня ярость захлестнула с головой.
В проулке было темно и промозгло, всюду копошились насекомые и воняло гнилью. Во мне снова проснулся убийца, поджидающий жертву, но теперь у меня в руках был пистолет, а жертва распласталась прямо у моих ног.
Жажды убивать я не испытывал, но убил бы. Реальность, рухнувшая на меня, обожгла.
Кажется, Мелкий Проныра увидел свою смерть в моих глазах, и страх его пропал, оставив лишь роковую серьезность последних мгновений растраченной жизни.
И вдруг выражение его лица чем-то неуловимо напомнило мне об Эйже. Когда она просила засадить за решетку Коулмана, погубив и его, и ее мать. И если б не она, Проныра бы умер в том грязном проулке.
Я вскочил и побежал.
Когда я добрался до своей машины в пяти кварталах от места событий, пистолет был все еще у меня в руке.
– Алле? – спросила она сонно. – Детка Кинг, это ты?
– Ага, – ответил я, переведя дух.
– Ты где?
– Сижу в машине рядом со старым флотским двором.
– Что ты там забыл?
– Там, в Райкерс, меня сломали. Они разбили меня, как фарфоровую тарелку.
Эффи знала, когда нужно помолчать.
– Порвали в клочья, – признался я. – Я-то думал, что я крепкий орешек. Но все, что я знал, все, во что я верил, просто растворилось.
Лицо мое корчилось в нелепых гримасах в попытке избежать слез.
– А что ты делаешь в машине, Джо?
– Мне нужно было одно имя. Вот и нашел кое-кого, кто его знает.
– И он сказал тебе?
– Сказал.
– Ты убил его?
После столь доверительного вопроса на какую-то долю секунды я перестал чувствовать себя одиноко. Словно озарение снизошло на меня, и я понял, что доселе чувствовал себя одиноко почти всегда – когда говорил с людьми или шел в толпе… Даже когда беседовал с Эйжей.
Я был одинок, ибо никто не знал, что творится в моей душе. Разве что Мэл в какой-то мере. Да теперь еще Эффи, с которой мы упражнялись в сексе в различных затейливых позах. Но все это было не то. В настоящих отношениях открыты души.
– Так убил, Джо? – спросила она снова.
– Нет, – сказал я. – Не убил.
– Ты с ним что-нибудь сделал?
– Я ему врезал.
– А он этого заслуживал?
– Еще как!
– Но он все еще жив? – уточнила Эффи.
– Да.
– Ты очень хороший человек, Кинг Джо, – заключила она. – В любой стране, на каком бы языке там ни говорили, во что бы ни верили, да будь это и вовсе дикий край, все тебя признают хорошим человеком. Ты распознал меня даже тогда, когда я сама себя настоящую еще не знала.
– Спасибо, – я положил трубку.
Я убрал пистолет в бардачок и поехал домой со скоростью улитки; той самой улитки, что ведет человечество к новому осознанию старых истин.
Глава 17
Когда Эйжа была маленькой, я часто смотрел на нее спящую. Иногда по часу или больше. Выражение на ее личике менялось в зависимости от событий во сне или происходящего в комнате. Иногда она невнятно лопотала и то и дело протягивала руку.
Сон, как мне казалось, был квинтэссенцией невинности. Вот почему, чуть не убив Проныру Баррета, я не спал. Знал, что мирная дрема – для младенцев, меня же ждали только кошмары.
Проныра подтвердил данные, которые смог добыть у начальства Генри. Оказывается, в истории моего падения был замешан Хьюго Камберленд. А вообще он занимался поставками героина.
Если это имя и вымышленное, то подобрано оно отменно. Звучало оно как настоящее, но в то же время очень оригинально, что могло служить прикрытием.
Чтобы получить доступ к информационным базам полиции Нью-Йорка, я воспользовался паролем Генри Торнео. Хьюго Камберленд не значился нигде.
Из общедоступных в интернете данных следовало, что человек с таким именем существовал, но умер больше двадцати лет назад. Он был плотником, у него осталось четверо детей и дом в Ньяке. На момент кончины ему был шестьдесят один год, а его младшему сыну по имени Адам исполнилось двадцать три.
