– Больше эта женщина ничего тебе не говорила? – спросил я.
– Нет. Но Адамо выходил не из ее офиса. Он сидел с капитаном по имени Холдер. У помощницы Холдера я попросила телефон этого Камберленда, но та сказала мне, что Камберленд – это просто псевдоним, которым он пользуется, а настоящее его имя – Пол Конверт.
– С чего бы она тебе это рассказала?
– Девчонки иногда любят поболтать, Джо. А мужские секреты мы почти никогда не воспринимаем всерьез.
– И он невысок ростом и носит усы? – уточнил я. – Похож на пуэрториканца?
– Это он.
Я прошел полквартала по Бродвею, потом свернул направо на Эксчейндж-Плейс и как раз собирался переходить Нью-стрит, когда два внедорожника официального вида перекрыли мне путь спереди и сзади.
Четыре дверцы разом распахнулись, и из машин выпрыгнули парни в темной форме. Я подумал, не схватиться ли за пистолет, но, когда из машины выпрыгнули еще двое, решил не прибегать к такому методу самообороны. Вместо этого я застыл на месте, чуть отставив руки в стороны. Меня быстро обыскали, как футбольного болельщика, забрали пистолет и надели оковы на руки и ноги.
Я еще успел заметить пару шокированных происходящим пешеходов, а потом на голову мне накинули черный мешок.
Следующее, что я осознал, – я на заднем сиденье одного из внедорожников. Машина двигалась, а я – нет.
Глава 22
Ехали, как мне показалось, чуть больше часа. Миновали тоннель Беттери, въехали в Бруклин – я был в этом почти уверен. Ехали мы достаточно долго, чтобы оказаться, например, в Куинсе, но не дальше. Кто бы ни схватил меня, они хотели остаться в черте города.
Уже одно это говорило о многом.
Когда машина остановилась, я был готов закричать, как только откроется дверь. При этом меня могут убить, но так я оставлю след, по которому Мэл или Глэдстоун смогут меня отыскать.
Однако похитители это предусмотрели. Кто-то зажал мне нос и рот тряпкой, пропитанной сладко пахнущим хлороформом.
Но дышать-то мне надо было.
Очнулся я на бетонном полу от холода; я продрог до костей, как говаривал мой папа. Воздух был сырой и пах грибными спорами, наводя на мысли о тяжком духе кладбищ и подземелий. Руки мои были скованы за спиной, зато ноги свободны. Я с трудом поднялся, пытаясь сдержать глубинные страхи, одолевающие человека в темноте.
С низкого потолка свисала тусклая лампочка. Довольно длинная и крутая лестница вела наверх к двери. Стоило поставить ногу на нижнюю ступеньку, как раздался глубокий звук гонга.
Дальше я не пошел, а спустя секунду дверь надо мной отворилась.
– К лестнице не подходить, – скомандовал обрамленный светом мужской силуэт.
– Почему я здесь?
В ответ он захлопнул дверь.
Помещение было заброшенной кладовкой, тут нашлись табурет и письменный стол. И никакого выхода, кроме двери на другом конце крутых ступеней. Никаких инструментов, никакого оружия и ничего подходящего для его изготовления на глаза не попадалось. Меня скрутили молодые и хорошо тренированные ребята. Ни одного из них мне было не свалить со скованными за спиной руками.
С час я провел, расхаживая по комнате в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы послужить мне на пользу, но тщетно.
Поэтому я сел на табурет, привалился спиной к краю стола и принялся ждать своей участи.
Ожидание для детектива – верный кусок хлеба. Мы ждем подходящего часа, нужного телефонного звонка или просто чего-то нового, что раньше не происходило. Едва ли эта профессия подходит мне по врожденному складу характера, но ведь люди умеют приспосабливаться.
Благостная возможность проводить большую часть времени в тишине и без движения распахнула двери потоку мыслей, в который я и окунулся.
Сидя на табурете, я успел решить, что похитили меня из-за дела о моем прошлом аресте, не из-за Свободного Мэна. Хотя разница, конечно, была невелика. В любом случае теперь я был парией, а они – судьями, если не самим законом.
Что-то громко хлопнуло, и я понял, что умудрился заснуть сидя. В тусклом свете передо мной стояли двое. Один из них навел на меня автоматический пистолет. А второй, как я понял, только что поставил на стол поднос – достаточно громко, чтобы меня разбудить.
Тот, что держал пистолет, был высок, одет в черное и с маской на лице. Костюм и маска напоминали лыжные, но надеты были явно специально, чтобы скрыть его личность. Второй парень был в обыкновенном коричневом костюме, без маски и оружия. Он был невысокий и достаточно смуглый для белого человека.
– Встаньте и повернитесь, – скомандовал он. – Я освобожу вам руки, чтобы вы поели.
Я так и сделал, как он сказал, и он исполнил обещанное.
На подносе оказалась яичница из трех яиц, четыре куска жареного бекона, стакан грейпфрутового сока и чашка кофе на коричневой резиновой подставке.
Меня еще мутило от хлороформа, но я стал есть и пить, наученный этому в тюрьме. Ведь никогда не знаешь, когда покормят в следующий раз.
– Ну и доставили вы нам хлопот, – произнес тот, что был без маски. Его речь была правильной, но акцент выдавал уроженца Бруклина. – По всему Нью-Йорку люди спрашивают, отчего вам спокойно не живется?
– Кто вы? – спросил я.
– Мое имя Адамо Кортез. Кажется, вы просили своего друга, полицейского-гаитянина, навести обо мне справки.
– Ваше имя как-то промелькнуло, – сказал я расслабленно, совершенно неофициальным тоном. – Вот я и решил выяснить, что вам известно… детектив.
– Где это у вас промелькнуло мое имя?
– Во сне.
Лжецу не понравилась моя ложь.
– Встаньте и повернитесь, – сказал он чуть менее дружелюбно, чем раньше.
– Я еще бекон не доел.
– Значит, наклонись и ешь по-собачьи.
С одной стороны, мне очень хотелось его ударить, с другой – мне не хотелось получить пулю. Поэтому я встал, повернулся и позволил снова надеть на себя цепи.
Когда я снова сел, человек в маске и с пистолетом поднялся по лестнице, вышел и закрыл дверь.
Стоило оруженосцу выйти, как мой истинный похититель облокотился о стол рядом со мной.
– Ты общался с людьми, – проговорил он, – поднял шум, размахивал оружием. Ты был у Жаклин Брайер, встречался с Мелким Пронырой Барретом. Задавал вопросы обо мне. А мне это не нравится.
– О вас я ни слова не спросил… мистер Пол Конверт.
Интеллигентное выражение слетело с лица моего палача. Брови его сползлись к переносице, как у силача из какого-нибудь немого фильма Золотого века
[20]. Уставившись на меня, он отступил от стола, вероятно, раздумывая, ударить меня, пырнуть ножом или застрелить, а потом пошел вверх по лестнице.
