После того как официантка – лет сорока, светловолосая и полноватая – налила нам чаю и ретировалась, Натчез расправил плечи.
Человек в сером костюме тоже подобрался.
Тут звякнул колокольчик на двери, и вошел Мэл в черных штанах и спортивном пиджаке в елочку. Он окинул взглядом зал и попросил посадить его за столик неподалеку от охранника в сером.
– Поймите, дружище, – сказал я Натчезу, – меня били, запугивали, унижали, посадили в тюрьму, разрушили мой брак – и все это вы, мерзавцы, проделали без слова объяснений или предупреждений. Меня пытались убить, а вы сидите тут, как босс Твид
[26] или кто-то в этом роде. Поймите меня правильно – бессмертных тут нет.
– Вы думаете, я вас боюсь? Или полагаете, что, если вы можете связать вместе пару слов, я вас восстановлю на службе? Да такому никчемному, опустившемуся сотруднику я не доверю даже чистить мне ботинки. И вам я уж точно ноги целовать не стану.
Он был зол. А может, это его перманентное состояние. Но на сей раз его злобу подстегивал страх.
– А если так, – проговорил я, – то почему вы здесь?
Это был хороший вопрос, и от его ответа зависел мой следующий ход.
– Не связывайтесь со мной, – заявил он.
– То, что вы тут со мной сидите, да еще и с охранником в двух шагах, означает, что я уже с вами связался, дружище. Я хочу знать, почему Пол Конверт меня засадил. И еще, почему вы, засранцы, пытались меня убить – уже дважды?
Карие глаза инспектора вдруг преисполнились вопросов и озарений.
– Да вы безумец, – проговорил он, явно пытаясь укрепить позиции за счет тона.
– Зачем вся эта морока? – спросил я. – То есть лет десять-двенадцать назад я вел одно дело. Пусть я был глуп и попытался раскопать, чем вы там занимаетесь в доках. Вы решили меня остановить. Это было ясно. Но уж теперь-то, когда мне известны и правила игры, и все игроки, почему бы вам просто снова не принять меня в команду?
И, задавая эти вопросы вслух, я понял, что именно это для меня важнее всего.
Оставить меня в неведении или могиле было для Натчеза принципиальным вопросом.
Краем глаза я заметил, что Мэл поднялся, подошел к телохранителю Натчеза в сером и уселся напротив него.
– Вы ничего не знаете, – сказал мне Деннис Натчез. – Маленький человечек вроде вас – как огонек свечи на окошке. Надо было нам еще тогда о вас позаботиться, когда вы лезли на рожон.
– А почему вы этого не сделали?
Ответ читался у него в глазах, но вслух он так ничего и не сказал.
– Я с вами закончил, – процедил Натчез и отодвинул стул.
– Чай допейте, – посоветовал я.
– Хоть вы об этом и не знаете, вы уже мертвы, – сообщил он с невольно зловещей улыбкой.
– Как и ваш друг вон за тем столиком?
Натчез глянул в ту сторону и увидел улыбающегося Мэлкворта Фроста и своего соратника, который выглядел одновременно серьезным и поверженным.
– С тех пор как я был полицейским, который считал, что сумеет сам со всем справиться, я многому научился, – сообщил я. – Я узнал, как важно много читать, что закон – вечно меняющееся уравнение со множеством переменных, а человек, работающий в одиночку, как правило, дурак.
Натчез откинулся на спинку стула. А я продолжал:
– Я узнал, что каждый может упасть в грязь, как бы высок и властен он прежде ни был. А также я знаю, что, если я умру, умрете и вы тоже. Вы должны бы это знать, Деннис. И ваш парень, на которого нацелена пушка моего парня, должен это знать. А теперь выметайтесь отсюда и не забывайте о том, что и ваше сердце может перестать биться.
Натчез медленно поднялся со стула.
Глянув в сторону, я увидел, что его телохранитель тоже встал.
Они сверлили нас ненавидящими взглядами, но мы прекрасно знали, что два полицейских не откроют огонь в деловом центре Нью-Йорка; а вот они на наш счет уверены быть не могут. В конце концов, там, за рекой, в Куинсе уже есть один труп.
Когда Натчез и его помощник удалились, Мэл поднялся и подошел. Я попросил нашу светловолосую официантку принести мне заодно счета Мэла и охранника в сером.
– Как думаешь, они теперь устроят на нас засаду? – спросил я Мэла, когда официантка ушла за расчетом.
– Надеюсь, что нет, – ответил он. – Для них же лучше. Но это неважно.
– Почему же?
– Я выбрал именно это место потому, что из него есть малоизвестная дверь в соседнее здание, а оттуда – выход на заднюю аллею. Даже если бы это было не так, у меня снаружи трое парней, вооруженных до зубов. Я скинул им фото, которые сделал на свой мобильный, а эти парни точно знают, когда готовится засада, – продолжил Мэл.
Я улыбнулся и пересказал ему весь разговор.
– Он уже влез в чей-то переплет, – проговорил Мэл.
– Да, но в чей?
Тут у Мэла зазвонил телефон.
– Да, – ответил он в трубку. – Хорошо. Спасибо.
Он убрал телефон и сказал:
– Снаружи никого нет. Инспектор и его парень уехали одной машиной.
Я взял сэндвич с огурцом и откусил кусочек.
– Тебе есть где остановиться, Кинг?
– В ячейке на складе в Вест-Виллидже.
– Хм.
– Слушай, Мэл. Спасибо тебе за помощь. Но сейчас мне надо кое в чем разобраться. Я позвоню тебе позже и, может, если время будет, ты мне снова поможешь.
– К гадалке не ходи, тебе это понадобится.
Глава 26
К востоку от Десятой авеню на 42-й улице стоит красивый многоэтажный жилой дом. Выстроен он полностью из стекла и бетона, а вместо холла – атриум с десятиметровым потолком.
– Что угодно, сэр? – обратился ко мне золотисто-смуглый мужчина в красном пиджаке. Стоял он за высокой стойкой зеленого мрамора.
– Я к Миранде Гойе, – ответил я, радуясь, что хоть где-то охрана со мной разговаривает вежливо.
Тот немедленно поднял трубку телефона, но, прежде чем поднести ее к уху, уточнил:
– Как вас представить?
– Джо Оливер.
Нажав необходимые кнопки, охранник проговорил в трубку:
– Мисс Гойя, к вам мистер Оливер.
Он был моложе меня, но лет на пять, не больше. А губы его были ровно того же цвета, как и вся остальная кожа, что придавало ему некий особенный, несколько синтетический вид.
– Двадцать восемь – тринадцать, – сказал он мне.
