Девочка закусила губу и, рыдая, выбежала из комнаты. Нужно идти, пока она не передумала. Тяжело решиться было не только потому, что она испытывала страшную вину из-за того, что пришлось положить детей в ящик, но также ее пугало, и даже ужасало, что она найдет за пределами своей безопасной квартиры, на улице, где все мертвы или умирают. Она сняла шарф, но тут же сообразила, что ей нужна маска, такая же как у полицейских и пассажиров трамвая, которых она видела в день, когда закрыли школы и церкви. И Пия завязала шарф вокруг лица. Она должна выйти из дома. Затем она сунула руки в рукава огромного пальто матери и завязала пояс вокруг талии. Подол доходил до лодыжек, но в больших карманах и в двух сумках она сможет принести домой немало еды. Она подошла к двери и стала поворачивать ручку. А потом услышала.
Тихий плач младенца.
Пия обернулась к двери спальни, стараясь не дышать. Нет, это кровь шумит у нее в ушах, бежит по жилам и стучит в висках. Наверно, ей почудилось. Потом плач донесся громче. Пия съежилась. Похоже, это Олли. Слезы хлынули у нее из глаз, сердце лихорадочно забилось. Пия открыла дверь и выбежала из квартиры.
Глава четвертая
Наблюдая за крыльцом дома напротив, Бернис высматривала, когда выйдет Пия. Если та побежала к соседям, чтобы одолжить продукты, то, скорее всего, скоро покажется. Но чего ради девчонка покинула квартиру во время карантина? А если что-то нужно для малышей, то как миссис Ланге решилась рисковать одним ребенком ради других? И снова Бернис заподозрила, что немка мертва. А если так, кто присматривает за милыми близнецами?
Прошло несколько долгих минут, а Пии все не было. Бернис больше не могла ждать. Она жаждала узнать, куда отправилась Пия, а главное, все ли в порядке с мальчиками. Недолго думая, она отошла от окна, схватила пальто и поспешно вышла из квартиры.
Щурясь в темноте, она чуть не бежала по коридору. Откуда-то доносился аромат жареного лука, но к нему примешивался странный запах, напоминающий тухлое мясо. Бернис чуть не споткнулась о ржавое ведро, потом шарахнулась от большого мешка, прислоненного к стене. Горловина завязана, сверху ползают мухи и личинки насекомых. Женщине не хотелось думать, что лежит внутри. На дверной ручке квартиры, где жила миссис Даффи, вдова с сыновьями, висели две черные ленты.
«Поделом тебе, пьяница, — подумала Бернис. — Нужно было оставаться среди себе подобных, вместо того чтобы приезжать сюда со всяким отребьем». Ее одолевали нехристианские чувства, но стыда не осталось. Миссис Даффи была женщина ленивая и вообще несносная. Она позволяла сыновьям орать из окон, громко распевала в коридоре странные песни на своем ирландском наречии, которого никто не понимал. Она носила платья с чересчур откровенным вырезом на груди, возвращалась домой поздно ночью, растрепанная и разгоряченная алкоголем. Бернис бесчисленное количество раз выглядывала из квартиры после полуночи и видела, как докучливая соседка, что-то бормоча, силилась попасть ключом в замочную скважину. Разве так должна вести себя мать? Бернис не знала, кто умер в этой семье, но одно ей было известно точно: миссис Даффи заплатила за свои грехи.
Но тут новая мысль заставила Бернис содрогнуться: «А как же я? Чем я заслужила потерю мужа и сына?» Она схватилась за перила, а то так и свалилась бы на темной лестнице и полетела вниз. Бернис считала себя высоконравственной женщиной, справедливой и доброй, любящей матерью и добродетельной женой. Она не сделала ничего плохого. Инфлюэнца сама выбирает жертв. До первого этажа Бернис дошла запыхавшись, голова кружилась и начинала болеть. Она остановилась в вестибюле и помассировала виски, стараясь сосредоточиться на своей задаче. Нужно выяснить, зачем Пия вышла из дома и живы ли близнецы. Она не знала, как поступит, если окажется, что мальчики умерли, но обязательно должна была узнать правду. Потом вдруг ей в голову пришла очередная мысль: а если ей откроет сама миссис Ланге и поинтересуется, зачем она явилась? Как она объяснит свой приход? Над желудком завертелся вихрь гнева. Если миссис Ланге окажется дома, Бернис отчитает ее: зачем та выпустила дочь на улицу в такие времена? Будь Пия ребенком Бернис, она бы не разрешила ей высовываться из квартиры.
Бернис решительно прошагала по вестибюлю и взялась за ручку входной двери, готовая пересечь переулок и высказать миссис Ланге все, что о ней думает. Но тут засомневалась. Нужно убедиться, что путь свободен и Пия не бежит домой. Бернис чуть приоткрыла дверь, выглянула наружу и посмотрела направо и налево. Переулок был пуст. Женщина быстро сошла с крыльца, пересекла дорогу и поднялась ко входу в дом, где жили Ланге. Их комнаты находились в лицевой части дома, слева от пожарной лестницы: Бернис не раз видела, как миссис Ланге сушит на окне одеяла и подушки. По непонятным причинам немцы даже зимой вывешивали наружу вещи — коврики, занавески, одежду.
Она вошла в вестибюль и зажала рот и нос рукой. Воняло хуже, чем у них в доме, словно здание много лет стояло закупоренным. Но времени на размышления не было. Бернис как можно быстрее поднялась по лестнице и постучала костяшками пальцев в дверь Ланге, осмотрев коридор в обе стороны. Нервы у нее были напряжены, все чувства обострились. Если кто-нибудь войдет в дом или станет подниматься по лестнице, она быстро нырнет в темноту в конце коридора и посмотрит, кто там: если это Пия, то Бернис вернется к себе и попробует выкинуть из головы мысли про близнецов. Во всяком случае, постарается.
Она постучала снова, склонилась к двери и громко позвала:
— Миссис Ланге! Вы дома?
Ответа не было.
— Миссис Ланге!
Изнутри не доносилось ни звука. Ни разговоров, ни бренчания посуды, ни радио. Бернис приложила ухо к двери и, задержав дыхание, прислушалась. А потом услышала.
Плакали дети.
Глава пятая
Сначала Пия планировала в первую очередь поспрашивать ближайших соседей, не поделятся ли они несколькими картофелинами или парой яиц, припоминая, кто из жильцов выглядел более приветливо, не косился на мутти и не доносил в полицию, что они немцы. Чем скорее она найдет еду, тем скорее вернется к малышам. Однако, услышав перед уходом хныканье Олли, она поняла, что на любом этаже их дома ей будет слышан плач братьев. И тогда придется бежать назад и вынимать близнецов из подпола. А этого она не могла сделать, пока не найдет им пропитание. Другого выхода не было.
Теперь она стояла на первом этаже соседнего дома и пыталась решить, с чего начать. Чернильные тени в конце коридора сгущались. На ручках всех дверей, кроме одной, висели креповые ленты — серые, белые, черные. Возможно, она выбрала неподходящее здание для поисков еды. Пия поднялась на второй этаж. Там траурных лент не было. Она остановилась у ближайшей к лестнице квартиры. Если никто не ответит, надо проверить, заперта ли дверь, и, если нет, она войдет внутрь. Раз дверь открыта, входить не запрещается. А если дома никого нет, вполне можно взять еды. По крайней мере, Пия убеждала себя в этом. Она постучала в дверь с облупленной краской и подождала. Из квартиры донесся звук приглушенных голосов и суетливых движений, и кто-то велел всем сидеть тихо. Пия, наклонив голову, пыталась расслышать, что там происходит.
