Пия ничего не поняла. Похоже было на венгерский язык — на таком говорила миссис Надь, когда приставала к ней с вопросами на заднем дворе. Только какая ей разница, что это за язык? Девочка бросилась к открытой двери спальни.
Мужчина вскочил и схватил ее за руку, мотая головой.
— Mit gondolsz, hová mész?
[17]
Пия попыталась вырваться, но тщетно: мужчина был сильнее.
— Там мои братья! — кричала Пия, выворачиваясь.
Мужчина еще выразительнее помотал головой.
— Mit akarsz?
[18]
Лицо главы семейства исказилось страхом и гневом. В то же самое время в темных глазах с красными прожилками мелькнуло сочувствие.
Пия перестала сопротивляться и постаралась дышать ровно. Вырваться не получится, а неразумное агрессивное поведение ни к чему не приведет. Мужчина больно стискивал ей руку, но из-за длинного рукава Пия не могла почувствовать, предстоит ли ему стать жертвой инфлюэнцы.
— Вы говорите по-английски? — задыхаясь, спросила она.
Он снова помотал головой.
Девочка указала на дверь спальни, сдерживаясь, чтобы не закричать:
— Я должна посмотреть, там ли мои маленькие братья. — И она снова настойчиво ткнула в сторону двери.
Супруги в замешательстве смотрели на нее.
Пия показала, как качают на руках ребенка, и в третий раз указала на дверь с вопросительным выражением лица. Мужчина наконец отпустил ее, махнул рукой в сторону спальни и опять отрицательно покачал головой.
Глаза Пии наполнились слезами. Что он хочет сказать? Что Олли и Макс исчезли? Что он не имеет представления, о чем идет речь? В любом случае Пия не собиралась больше ждать и влетела в комнату. С кровати на нее большими глазами с удивлением воззрились двое детей: мальчик с деревянным волчком в руках и бледная девочка с тряпичной куклой. Тела мутти не было. Пия упала на колени перед тайником, дрожащими руками открыла задвижку и потянула на себя дверцу.
Близнецов внутри не было, как и погремушек с бутылочками. Олли и Макс таинственным образом исчезли.
Грудь Пии стиснула мучительная боль, словно ей вырвали сердце. Она застонала и упала на пол; страх, скорбь, ужас и облегчение одновременно нахлынули на нее. Руки и ноги затряслись, из горла вырвались дикие рыдания, лишая Пию последних сил. Она жаждала умереть.
Девочка пролежала на полу чуть ли не целую вечность, пока наконец дыхание не успокоилось. Потом она с трудом села и прислонилась к стене; ноги были словно ватные, а руки ледяные. Надо выяснить, куда делись Олли и Макс. Наверно, кто-то из соседей нашел их и спас. Или незнакомцы, которые теперь живут в их квартире, отдали тела малышей в морг. В любом случае ясно было одно: что бы ни произошло, это ее вина.
Незнакомцы с изумлением смотрели на Пию, стоя в ногах материнской кровати. Женщина с маленькой дочерью на руках чуть не плакала, другой рукой держась за сердце. Мальчик, открывший дверь, прижался к ногам отца и краем глаза наблюдал за Пией со страхом в лице. Мужчина выглядел беспомощным и растерянным.
Пия снова изобразила, что качает на руках ребенка, и подбородок у нее задрожал. Она с вопросительным выражением на лице указала на себя, потом на тайник. Снова покачала воображаемое дитя, указала на семью чужаков и подняла руки вверх ладонями вперед. На лице женщины наконец мелькнуло понимание. Она отдала дочь мужу и исчезла в другой комнате. Пия встала и на слабых ногах последовала за женщиной. Та сидела за кухонным столом и перелистывала тонкие страницы книги, похожей на Библию. Когда она нашла то, что искала, то обернулась и вздрогнула, обнаружив, что Пия стоит у нее за спиной. Потом опасливо улыбнулась и протянула девочке сложенный листок бумаги. Пия взяла его дрожащими пальцами и развернула. Там небрежным почерком было написано: «Да простит Господь твои прегрешения».
Пия уронила записку. Комната завертелась перед глазами, девочка пошатнулась и начала падать, но женщина поддержала ее за локоть и подвела к стулу. Пия вслепую нащупала сиденье и опустилась на него, наклонившись вперед и уронив голову на руки в попытках осмыслить происходящее. Кто-то нашел Олли и Макса. Но кто? И когда? Это не иностранцы, поселившиеся в их квартире, а человек со знанием английского языка.
Женщина кашлянула, и Пия отняла руки от лица. Венгерка подняла записку и несколько раз указала попеременно то на листок, то на спальню.
Пия кивнула.
— Я знаю: вы нашли ее в ящике.
Женщина улыбнулась и попыталась что-то объяснить, используя короткие слова и жесты, но Пия ее не понимала.
— Но кто это написал? — спросила она.
Женщина нахмурилась и покачала головой. Пия не знала, поняла ли венгерка вопрос.
Она встала и направилась к выходу, держась за стену, чтобы не упасть. Женщина последовала за ней, тряся запиской и бормоча что-то неразборчивое. Пия остановилась и оглядела прежнюю квартиру. Это какой-то дурной сон. Ее дом исчез. Ее семья исчезла. И она не имела представления, как отыскать Олли и Макса и живы ли они вообще. Она не знала, куда направится, выйдя из двери, но была полна решимости выяснить, что случилось с братьями.
Потом ей в голову пришла мысль оставить отцу записку. Она указала на листок в руках женщины и показала, как пишут. Венгерка снова нахмурилась, и Пия, указав на себя, повторила свою пантомиму. Женщина улыбнулась, подняла палец, подошла к шкафу около печи и пошарила за сливочником цвета мускатного ореха и такой же сахарницей. Вернувшись, она протянула Пии коротенький карандаш. Девочка написала на обороте листка: «Дорогой фатер, к большому нашему горю, мутти умерла от инфлюэнцы. Я заботилась об Олли и Максе, пока тоже не заболела. Сейчас я их разыскиваю. Пожалуйста, дождись меня. Я вернусь, обещаю».
Она отдала листок и карандаш иностранке, похлопала себя по груди в районе сердца и показала рукой, что придет высокий человек. Потом взяла записку и продемонстрировала, как отдает ее кому-то. Она еще раз повторила все жесты, и наконец женщина кивнула, но снова подняла вверх палец, словно прося подождать.
Венгерка подошла к плетеной корзине, стоявшей в ногах кровати, достала что-то из нее и протянула Пии. Девочка ахнула.
Это была самодельная погремушка.
Пия осмотрела ее и увидела на ручке аккуратно вырезанную букву «О».
— Это погремушка Олли, — произнесла она высоким сдавленным голосом. — Где вы ее нашли? — Она указала на спальню. — В ящике?
Женщина кивнула.
— Только одну? — Пия указала на погремушку и показала один палец, а потом два.
Венгерка в ответ тоже показала один палец и энергично кивнула.
Пия прижала игрушку к сердцу, и слезы снова покатились у нее из глаз. Почему оставили эту вещицу — по ошибке или потому, что она уже была не нужна?
