Как и остальные девочки, каждый день она убирала кровать и подметала пол, произносила молитвы, получала скудную пишу и работала. Свободное время проводила во дворе или, в ненастную погоду, в большой рекреации в северном крыле. По воскресеньям все посещали часовню в задней части особняка и получали несколько часов отдыха перед обедом.
Пия же работала в младенческом отделении семь дней в неделю с перерывами на сон и приемы пищи и час отдыхала после ужина. Из всех воспитанниц разговаривала с ней только Эдит, да и та чаще молчала, если не считать указаний по уходу за детьми. Пия признавалась себе, что немного боится Эдит: девушка напоминала плотно закрытый крышкой котел, кипящий на медленном огне и готовый в любой миг взорваться. Только что Эдит сосредоточенно о чем-то размышляла, а уже через минуту последними словами поносила девочек, которые поставили корзину с чистыми подгузниками в неположенное место. Пия не хотела портить с ней отношения, а потому вела себя тихо и работала как можно усерднее.
Новые младенцы прибывали почти каждую неделю: одни из города, другие — с бутылочками с грудным молоком — из приюта Святого Викентия для незамужних матерей. Сестра Агнес как-то принесла в плетеной корзине ребенка с запиской: «Это дитя нашли на тротуаре между 50-й и 51-й улицей».
В пеленках одной новорожденной девочки лежало письмо: «Дорогая мать-настоятельница! Зная, что моя бедная крошка получит в вашем заведении лучшую заботу, чем я могу ей обеспечить, я покуда оставляю ее на ваше попечение. Родилась в понедельник в 7 часов утра. Некрещеная, я зову ее Мэри. С почтением, несчастная мать».
И каждый раз, когда вносили ребенка, Пия молилась о том, чтобы это был один из ее братьев.
Сейчас, стоя у окна и моргая от слез, она невольно вспоминала прошлогодний День благодарения, когда мутти была беременна, а отец еще не записался в армию. Все были уверены, что война скоро закончится, и жизнь представлялась полной надежд и возможностей. Семья не могла купить индейку, но в попытках соблюсти традиции мутти позволила Пии вырядиться вместе с Финном оборванцами, чтобы «стрелять пенни» на улицах и собирать угощение по домам соседей. Было весело, особенно если учесть, что обитатели переулка Шанк не особенно могли чем-нибудь поделиться и получение добычи не считалось самоцелью. Но они с Финном разбрасывали конфетти из газетной бумаги и ходили вместе со стайкой других детей в масках и с огромными руками из папье-маше или с щетками от швабры на голове и в родительской одежде не по размеру. У Пии и Финна масок не было, но они намазали лица углем и свекольным соком, и на несколько часов все забыли, что Пия немка. Это было самое захватывающее развлечение в ее жизни, и она заставила Финна пообещать, что они будут забавляться таким образом каждый год.
Теперь никого из них не было рядом: ни мутти, ни Олли с Максом, ни Финна. Возможно, и отец не вернется.
А ее засунули в приют.
Как получилось, что жизнь так быстро превратилась в кошмар?
Однажды в воскресенье после литургии Пия заметила, что окно за алтарем приоткрыто. Может, наконец удастся сбежать из приюта? Когда после службы все выходили из часовни, Пия пропустила остальных вперед, а сама спряталась под скамьей. Через некоторое время в часовне никого не осталось, и Пия вылезла из укрытия, ринулась за алтарь и попробовала открыть окно полностью. Она не знала, как перелезть через ограду двора, но надеялась что-нибудь придумать. Поначалу окно не поддавалось — может, из-за слоев старой краски, — но Пия глубоко вдохнула и налегла сильнее, кряхтя от усердия. Наконец рама со скрежетом наполовину раскрылась.
Девочка наклонилась и начала вылезать в узкую щель, вытянув вперед руки, чтобы смягчить падение в кусты за окном. Приземление будет не из приятных, но она справится. Пия высунула голову и плечи и уже протискивала под рамой туловище, как вдруг кто-то схватил ее за лодыжки и дернул назад. Ударившись подбородком о подоконник и оцарапав руки деревянной рамой, она больно упала на пол, ушибив грудную клетку. Хватая ртом воздух, Пия повернулась и взглянула наверх: там стояла мать Джо.
— Что, во имя всего святого, вы делаете, мисс Ланге? — пронзительно воскликнула она.
— Я… я… — забормотала Пия.
— Сию же минуту встаньте!
Пия, задыхаясь, встала и принялась отряхивать платье. Кожу на подбородке саднило, локти болели.
— Там была… ну… птица, — лепетала она. — Птенец. Он застрял в окне, и я…
Мать Джо подняла костлявый палец.
— Замолчите! — рявкнула она так, что Пия вздрогнула. — Ни слова больше, мисс Ланге. — Она закрыла окно, потом сложила руки на груди, спрятав узловатые кисти в рукавах сутаны, и гневно воззрилась на Пию. — Сейчас я задам вам вопрос. И помните: Бог все слышит.
— Да, мать Джо.
— Вы принимали только что святое причастие?
— Да, мать Джо.
— И это значит, что сейчас внутри вас находятся кровь и тело Христово?
— Да, мать Джо.
— Знаете ли вы, что лжец приговаривается к вечному проклятию, и я имею право подвергнуть вас любому наказанию, которое сочту необходимым, чтобы убедиться, что вы не повторите своего греха?
— Да, мать Джо.
— Очень хорошо, мисс Ланге. Теперь немного подумайте и ответьте мне снова, что выделали, высунувшись из окна.
Пия уставилась в красный ковер на полу и закусила щеку изнутри.
— Так что же, мисс Ланге?
— Я пыталась сбежать, — ответила Пия.
— Почему вы собирались это сделать? Вам здесь не нравится? Мы плохо заботимся о вас, давая вам крышу над головой и пищу?
— Нет, мать Джо.
— Тогда почему же, скажите на милость, вы не пошли после окончания службы, как и положено, в отделение для младенцев? Почему пытались вылезти в окно?
— Потому что считаю, что мои братья еще живы. Разве сестра Агнес не говорила вам об этом?
Мать Джо нахмурилась.
— Говорила, — признала она и скептически взглянула на Пию: — Так вы что же, хотели сбежать на поиски братьев?
Пия кивнула.
— Да, мать Джо.
— Понятно. — Монахиня вздохнула и в раздумьях отвела взгляд, а потом заявила: — Полагаю, ваш отъезд отсюда можно устроить. Но только после того, как закончится эпидемия и город оправится от ее последствий.
Пия изумленно заморгала, не веря своим ушам.
— Правда? — спросила она. — Вы серьезно, мать Джо?
— Слова у меня не расходятся с делом, мисс Ланге.
На глаза девочки набежали слезы, и она чуть не вскрикнула. Наконец-то она будет свободна и отправится на поиски Олли и Макса!
— Спасибо, мать Джо! — Ей даже захотелось обнять монахиню.
— А пока, мисс Ланге, попытка к бегству и ложь настоятельнице должны быть наказаны. Приведите себя в порядок и следуйте за мной.
