— Мне четыре с половиной, — поправила маму Маргарет. — В следующий день рождения мне исполнится пять. — Она подошла к Пии и подергала ее за юбку. — Поиграешь с нами?
— Нет, моя дорогая, не сейчас, — ответила ей миссис Хадсон. — Пия только что приехала, и я еще не показала ей комнату, где она будет жить.
— А она не может жить с нами? — поинтересовалась Маргарет. — Мы будем играть и рассказывать истории!
Софи с надеждой в глазах выглянула из-за маминой юбки.
— Мне тоже этого хочется, — тихо произнесла она. Маргарет в восторге запрыгала на месте.
— Можно, мама? Ну пожалуйста!
Миссис Хадсон покачала головой.
— Об этом не может быть и речи. Она только что из грязного приюта, и кто знает… — Опомнившись, она смущенно оглянулась на Пию. — Я хочу сказать, что вам нужно сначала хорошенько познакомиться с няней, а потом играйте сколько хотите.
Озадаченная Пия засомневалась, что дело только в этом. Она ведь только что приняла ванну и переоделась в чистое. Не то чтобы ей хотелось остаться в комнате девочек — по правде говоря, она валилась с ног и мечтала побыть одна, — но в этом доме, похоже, лучше все-таки проявлять осторожность. Слава богу, что она скрыла свою национальность.
— Что же, теперь, когда ты познакомилась с девочками, пойдем что-нибудь поедим? — предложила миссис Хадсон.
Пия кивнула.
— Спасибо, мэм.
— Ладно, мои дорогие, — обратилась миссис Хадсон к дочерям. — Поиграйте еще немного, а потом я пришлю Пию забрать вас.
— Ладно, мам, — недовольно ответила Маргарет. Она надула губки и вернулась к столику. Софи пошла за ней, доверчиво уцепившись за руку сестры.
Вдруг из детской донесся плач Лео. Миссис Хадсон поспешила туда. Пия тоже вышла и остановилась, не зная, как себя вести. Между тем хозяйка, подхватив сына на руки, быстро вынесла его в коридор, прикрывая за собой дверь.
— Элизабет тоже проснулась? — прошептала Пия. — Мне взять ее?
Миссис Хадсон покачала головой и пояснила:
— Наш сынок не любит ни спать, ни есть. — Она прижала Лео к плечу и похлопала по спинке. Тот успокоился и перестал хныкать. — Элизабет, наоборот, готова спать хоть весь день, если дать ей волю. И, к сожалению, иногда я намеренно ее не бужу, потому что у меня не хватает сил на всех сразу. — Хозяйка вздохнула и направилась к лестнице. — Бывают времена, когда мне кажется, что я уже никогда не смогу выйти из дома. Если нам вообще разрешат выходить. — Она остановилась и печально посмотрела на Пию: — Я разделяю беспокойство мужа и ни за что не поставлю под угрозу здоровье своих детей. Мы до смерти боимся инфлюэнцы. Но, честно говоря, иногда меня больше пугает, что я никогда не найду времени пообедать с подругами. По-твоему, я ужасная мать?
Пия покачала головой, удивленная этим признанием, а еще больше — тем, что миссис Хадсон интересуется ее мнением.
— Вовсе нет, мэм. Моя мама часто говорила, что отдыхает, только когда дети спят, а чувствует себя в здравом уме, только когда ходит на рынок одна.
Миссис Хадсон слабо, но с благодарностью улыбнулась.
— А знаешь, твоя мама нравится мне все больше и больше. Мы с ней могли бы стать подругами.
— Я в этом уверена, мэм, — проговорила Пия, но про себя подумала: интересно, что сказала бы миссис Хадсон, знай она, где родилась мутти?
В кухне хозяйка выдвинула из-под стола стул, предложила Пии сесть и немного покачала Лео.
— Ты когда-нибудь ухаживала за маленькими детьми?
Девочка кивнула:
— Да, мэм. В приюте я работала в отделении для младенцев. И у меня… — Она вовремя прикусила губу, прежде чем упомянула братьев, и мысленно отругала себя за неосторожность. — И мне это очень нравилось.
К счастью, миссис Хадсон, похоже, не заметила заминки.
— Превосходно, — сказала она. — Я боялась, что они пришлют глупышку, которая никогда не держала ребенка на руках. — Она подошла ближе и протянула Пии Лео: — Думаю, пора вам познакомиться.
Пия стиснула зубы и взяла малыша на руки, поправляя одеяльце. Она заставила себя улыбнуться хозяйке и, чувствуя, как колотится сердце, взглянула в крошечное личико. Мальчик загулил и выпростал ручку из одеяльца.
— О, как мило, — засмеялась миссис Хадсон. — Он хочет взять тебя за руку.
Пия не собиралась показывать миссис Хадсон, как ей страшно прикасаться к ее сыну, и позволила младенцу схватить ручонкой ее палец.
— Пока вы общаетесь, я соберу тебе что-нибудь поесть, — решила миссис Хадсон. — Хочешь чаю?
— Да, если можно. — Пия пыталась говорить спокойно, но одновременно прислушивалась к себе: не появятся ли странные ощущения.
Миссис Хадсон порхала по кухне, как маленькая птичка: ставила чайник на огонь, вынимала из шкафа чашки, блюдца и тарелки, бросала в чашки чайные пакетики. Потом она достала буханку хлеба и стала разворачивать ее.
— Сегодня день идет не по плану, поскольку я не была готова к твоему прибытию, — сообщила она. — Но обычно я строго придерживаюсь расписания. Правда, в последнее время, когда я осталась без помощницы, оно немного разболталось. Но раз теперь ты здесь, я настроена вернуться к прежнему образу жизни, ведь детям важно соблюдать режим дня. Пока мы с доктором Хадсоном завтракаем и читаем газеты, девочек надо разбудить и одеть, потом можно привести их на кухню поесть. Готовить буду я. После завтрака пускай играют в своей комнате или на заднем дворе — это зависит от погоды, — а потом…
Пия пыталась слушать, но ее одолело странное ощущение, будто она не ела несколько дней. Тело охватила слабость, ноги слегка тряслись, но она не могла понять причину недомогания. Возможно, сказывалось утомление, или она действительно была очень голодна. Перед отъездом из приюта она от расстройства почти ничего не ела. Затем с растущей тревогой она осознала, что всему виной Лео. Он не заболевал, но был очень слабеньким для своего возраста. Даже младенцы-сироты, брошенные и чуть не умирающие от голода, казались крепче него. Возможно, у малыша начиналась простуда или он родился раньше времени и не успел набрать нужный вес. Пия хотела спросить у хозяйки, но решила, что не стоит вмешиваться в личные дела семьи. По крайней мере пока. Она плотнее закутала мальчика в одеяло и прижала к себе, надеясь, что скоро Лео оправится.
Миссис Хадсон вернулась к столу с двумя чашками горячего чаю и двумя ломтями хлеба, намазанными апельсиновым джемом.
— Подойдет? — спросила она. — Хлеб утром был свежий. Если хочешь, я могу разогреть остатки протертого супа из шпината.
— Нет, спасибо, мэм, — отказалась Пия. — Этого вполне достаточно.
— Очень хорошо, — ответила миссис Хадсон. — Должна сказать, я не выношу привередливости в еде.
Пия никогда в жизни не ела свежего хлеба с апельсиновым джемом. Если за столом у них дома и бывал хлеб, то двухдневный, купленный у разносчика, который продавал залежалый товар из булочной. На джем у них не хватало денег, а чай — из трижды заваренных листьев — она в последний раз пила перед отъездом отца на войну. Теплый ноздреватый хлеб, лежавший сейчас передней на тарелке, восхитительно пах, а джем выглядел очень аппетитно. Но девочка сомневалась, что имеет право на такую роскошную трапезу, когда неизвестно, сыты ли и живы ли вообще ее братья. Она не заслуживала пиршества.
