Пия вздохнула с облегчением. Наверно, у сестры Уоллис все-таки была с собой бутылочка с молоком. Так почему же она так долго не доставала ее? Сестра явно пыталась оказать давление на миссис Хадсон, играла на ее несчастье. Пия пришла в ярость. Чем больше она узнавала сестру Уоллис, тем меньше доверяла ей. Убедившись, что ребенку дали поесть, она пошла по коридору в кухню.
И вдруг услышала плач миссис Хадсон.
— Прости меня, Лео, — хриплым, дрожащим голосом произнесла хозяйка. — Но я должна помочь этому бедному голодному мальчику. Умоляю, прости меня. Обещаю, что не забуду тебя до конца своих дней.
Глава двадцать третья
Пия сидела на ковре на полу в комнате девочек и играла с ними, когда вошла заплаканная миссис Хадсон с младенцем на руках. Софи и Маргарет подняли головы и застыли с растерянным выражением на невинных личиках. Элизабет, погруженная в свой маленький мир, напевая, продолжала складывать кубики. Миссис Хадсон с досадой взглянула на Пию, словно беспокоясь о том, что подумает няня. Девочка изобразила удивление и встала, чтобы поприветствовать хозяйку. Прошло всего несколько минут после ухода сестры Уоллис, и Пия не знала, забрала она с собой мальчика или нет, так что удивление отчасти было неподдельным. И если честно, девочка обрадовалась, что миссис Хадсон согласилась заботиться о малыше. Если ее братья живы, можно надеяться, что их тоже кто-нибудь опекает. Пия оправила платье и слегка улыбнулась хозяйке, чтобы показать свое одобрение. Софи и Маргарет с изумлением смотрели на ребенка на руках у матери.
— Не удивляйтесь, — сказала миссис Хадсон девочкам. — Мы позаботимся о нем несколько дней, пока сестра Уоллис не найдет ему новую семью. — Она села в кресло-качалку, и старшие девочки подошли к ней. Софи мягко отодвинула край одеяла от маленького личика, чтобы получше разглядеть младенца.
— Откуда он взялся? — неожиданно по-взрослому произнесла Маргарет.
— Его мама очень больна, — объяснила миссис Хадсон, — а отца не могут найти. Поэтому сестра Уоллис принесла его к нам.
— Ой, мамочка, — высоким и отчаянным, совсем детским голоском отозвалась Маргарет, — я сейчас заплачу.
— Я и сама готова плакать, — призналась миссис Хадсон.
Заинтересовавшись, почему все собрались вместе, Элизабет неуклюже поднялась на ножки, поковыляла к креслу и заглянула через подлокотник. Увидев ребенка, она заулыбалась и захлопала пухлой ручкой по голове малышка, как по мячику.
— Осторожно. — Миссис Хадсон дрожащей рукой защитила мальчика.
Элизабет засмеялась:
— Ео!
Миссис Хадсон едва не разрыдалась.
— Нет, дорогая, это не Лео, а другой мальчик. Это не твой брат.
— Ео! — снова с восторгом воскликнула Элизабет. — Ео, Ео, Ео. — Она хлопала в ладоши и подпрыгивала.
Миссис Хадсон опустила голову.
Пия подошла ближе.
— Можно мне подержать его, мэм? — спросила она.
Миссис Хадсон с благодарностью взглянула на няню и протянула ей малыша. Пия заглянула в бледное осунувшееся личико, и младенец сонно заморгал карими глазами. Симпатичный мальчик, с густыми темными кудрявыми волосиками, полная противоположность светловолосому Лео и всей семье Хадсонов. Кончиками пальцев Пия нежно погладила его по щеке и лбу, проверяя, здоров ли он. Пия была уверена, что, несмотря на обещание найти мальчику новый дом, сестра Уоллис намерена оставить его у Хадсонов, а болезнь и смерть еще одного ребенка их совершенно раздавит. Доктор Хадсон наверняка осмотрит мальчика, даже если откажется взять его на воспитание, но Пия хотела сама проверить его самочувствие. К счастью, она не почувствовала ничего, кроме усталости, словно малыш переутомился и изголодался. Это было неудивительно, раз его недужная мать не могла должным образом заботиться о нем. Успокоенный ее лаской, младенец закрыл глаза и начал засыпать. Пия взглянула на миссис Хадсон, которая с тревогой в глазах наблюдала за няней.
— По-твоему, он здоров? — спросила хозяйка.
Пия кивнула, польщенная тем, что жена доктора поинтересовалась ее мнением.
— Только очень устал.
Элизабет забралась на колени к матери, сунула большой палец в рот и прислонилась к материнской груди. Миссис Хадсон обняла младшую дочь и начала раскачиваться в кресле, пытаясь не заплакать.
— Пускай он остается у нас, мамочка! — взмолилась Маргарет. — Мы так скучаем по Лео.
— Ага, — поддакнула Софи. — Мы хотим, чтобы он остался. Пожалуйста!
Миссис Хадсон закрыла глаза и спрятала лицо в золотистых волосах Элизабет.
— Пойдемте играть, девочки, — позвала старших Пия. — Маме нужно отдохнуть.
Миссис Хадсон подняла голову и вытерла слезы.
— Ничего, — сказала она. — Мне хочется немного посидеть тут с дочерьми. — Она взглянула на ребенка. — Заснул?
Пия кивнула.
— Ты не могла бы уложить его?
— Конечно, — согласилась Пия. — С удовольствием. — Она пошла к двери, но остановилась. — Куда его положить, мэм?
Миссис Хадсон поджала губы и ответила:
— Думаю, в детской.
— Вы уверены? — спросила Пия. — Можно, например, в моей комнате или…
— Нет. Лучше в детской.
Пия пристально посмотрела на хозяйку, проверяя твердость ее решения.
Миссис Хадсон кивнула в подтверждение.
— Хорошо, мэм, — кивнула Пия и направилась к двери.
Когда через несколько минут она вернулась в игровую, миссис Хадсон сидела на полу и играла с девочками в куклы.
— Вам что-нибудь нужно, мэм?
— Иди к нам играть! — предложила Маргарет.
— Спасибо, Пия, — ответила миссис Хадсон. — Просто посиди с нами.
Пия подошла и устроилась между девочками. Миссис Хадсон помогала Маргарет одевать куклу с каштановыми волосами и нарисованными туфлями, но глаза жены доктора смотрели потерянным, отсутствующим взглядом: мыслями она была далеко.
— Это будешь ты. — Софи протянула Пии куклу в платье с оборками.
Та взяла куклу, пригладила ее спутанные волосы и взглянула на миссис Хадсон:
— Вы хорошо себя чувствуете?
Хозяйка кивнула.
— Когда ребенок проснется, я отнесу его в кабинет доктора Хадсона. Поэтому попрошу тебя собрать что-нибудь на ужин, например тосты с ветчиной и печеные бобы. Сегодня я не в силах готовить изысканные блюда.
— Конечно, мэм, — ответила Пия. Она хотела сказать миссис Хадсон, чтобы та не беспокоилась о реакции мужа, но почла за благо промолчать. Насколько она могла судить, доктор был невероятно отзывчивым мужчиной. Он не отвергнет ребенка, нуждающегося в помощи, и к тому же боготворит супругу. Сестра Уоллис, какой бы она ни была, права в одном: ради жены доктор сделает что угодно.
