— Мама! — крикнула малышка. — Хочу Ео!
Пия оторвала ручонки Элизабет от перил и заторопилась назад в детскую.
— Пия! — позвала миссис Хадсон.
Няня, чувствуя спазм в животе, остановилась.
— Да, мэм.
— Выйди, пожалуйста, на площадку.
Пия подошла к перилам, удерживая извивавшуюся Элизабет. Миссис Хадсон и сестра Уоллис, нахмурившись, смотрели вверх.
— Вы подслушивали, мисс Ланге? — спросила сестра Уоллис.
Миссис Хадсон с раздражением оглянулась на нее:
— При всем уважении, сестра Уоллис, это мой дом, и я сама поговорю с Пией.
— Но она подслушивала наш разговор, — возразила сестра Уоллис.
Миссис Хадсон проигнорировала ее слова и снова посмотрела вверх.
— У тебя там все хорошо, Пия?
— Я несла Элизабет к вам, мэм.
— Пусть побудет в комнате девочек, — попросила миссис Хадсон. — Я скоро приду.
— Боюсь, это срочно, мэм.
Миссис Хадсон схватилась одной рукой за перила, словно боялась упасть; лоб ее тут же пересекли морщины тревоги.
— Что случилось?! Принеси ее сюда, пожалуйста.
Пия доставила малышку вниз, избегая пронзительного взгляда сестры Уоллис.
— Я не уверена, мэм, — призналась Пия, — но меня беспокоит Элизабет: мне кажется, она заболевает.
— О нет! — вскрикнула миссис Хадсон. Она приложила тонкую руку ко лбу и щекам Элизабет. — Лихорадки нет. Что тебя насторожило?
Пия замялась. Она точно не знала, в чем заключается проблема, и не хотела говорить о своих ощущениях при сестре Уоллис, но ради Элизабет она должна была объяснить свои подозрения хозяйке.
— Ее как будто беспокоит ухо, она его тянет и теребит.
Миссис Хадсон взяла дочь на руки.
— У тебя ушко болит, моя девочка?
Элизабет улыбнулась и потрясла головой, отчего светлые кудряшки запрыгали.
— А горлышко? — спросила миссис Хадсон, дотрагиваясь до шейки дочери. — В горлышке першит?
Элизабет подняла плечи и захихикала, потом ухватила маму за ухо, словно поддерживая игру.
— Не сказала бы, что ребенка беспокоят уши, — процедила сестра Уоллис и злобно воззрилась на Пию: — Ты отвлекаешь внимание от собственных фокусов?
Миссис Хадсон метнула в сестру гневный взгляд.
— Пия никогда бы не стала подслушивать. Она хорошая девочка.
— Вы уверены? — скривилась Уоллис.
Пытаясь не обращать внимания на противную сестру, Пия не отрываясь смотрела на Элизабет, а в голове бешено вертелись неприятные вопросы. Зачем Уоллис затевает скандал?
— Конечно уверена, — твердо ответила миссис Хадсон. — Она всегда принимает близко к сердцу интересы моих детей. Раз Пии кажется, что Элизабет нездоровится, я ей верю.
Гостья издала раздраженный вздох.
— Может, у девочки режутся зубы. У вас есть успокаивающий сироп из аптеки?
Глаза миссис Хадсон широко распахнулись, она прижала дочь к груди, словно кто-то пытался отнять ее.
— О господи, нет! — воскликнула она. — Доктор Хадсон считает, что так называемые патентованные лекарства только травят детей! Я думала, вам это известно, раз уж вы медсестра. А теперь прошу извинить: мне нужно немедленно отнести дочь в кабинет мужа.
— То есть вы верите этой немке больше, чем мне? — рявкнула сестра Уоллис. — Пия Ланге шпионила за нами!
Девочка оцепенела, вонзив ногти в ладони; голова у нее внезапно отяжелела. За что сестра Уоллис так люто ее ненавидит?
Миссис Хадсон открыла было рот для ответа, но остановилась и растерянно уставилась на сестру.
— Почему вы называете Пию немкой? Вы ее даже не знаете. И кстати говоря, откуда вам известна ее фамилия? Насколько я помню, в первый ваш приход вы посчитали ее моей дочерью.
Глаза у сестры Уоллис забегали, и она опустил взгляд. На висках у нее запульсировали вены. Пия затаила дыхание. В самом деле: откуда сестре Уоллис известны ее фамилия и национальность?
— Мне сказала мать-настоятельница приюта Святого Викентия, — промямлила сестра Уоллис.
— Значит, вы с самого начала знали, что она сирота, — заметила миссис Хадсон.
Сестра Уоллис слишком усердно замотала головой.
— Не с самого, — возразила она. — В поисках приемных родителей для Купера я упомянула о вас матери Джо, и она сообщила, что послала сюда Пию.
— Интересно, к чему бы? — нахмурилась миссис Хадсон. — Как вас это касается?
Сестра Уоллис пожала плечами:
— Не знаю. Я и сама не поняла.
— Ясно. — Миссис Хадсон, наморщив лоб, повернулась к Пии.
Девочка съежилась, ожидая вопроса, почему она скрыла свою национальность. Даже странно, насколько быстро сестра Уоллис умеет находить лживые объяснения. Что еще она скрывает, кроме осведомленности о жизни Пии и денег в саквояже? Уоллис хоть попыталась найти ее братьев? Верилось с трудом, особенно теперь, когда она выдала свою ненависть к немцам. И все же… обвиняя медсестру во лжи, Пия уподобится котелку, упрекающему чайник в копоти. Она и сама без конца врала Хадсонам с момента прибытия в их милый дом. Теперь девочка окончательно решила: как только представится возможность, надо обо всем рассказать хозяйке.
Прошла мучительно длинная минута, и наконец лицо миссис Хадсон смягчилось и она снова повернулась к сестре Уоллис:
— Мне все равно, как вы узнали фамилию нашей няни, но не смейте называть Пию лгуньей. Пусть даже она немка, мне очень жаль, если она побоялась открыться нам. — Она с нежностью взглянула на Пию. — Мои дети любят свою няню, и мы с мужем признательны ей за все, что она сделала для нашей семьи. Мы очень рады, что она с нами живет, и здесь теперь ее дом.
Пия с невыразимой благодарностью взглянула на хозяйку. Ей просто не верилось: один из ее страшных секретов раскрыт, а миссис Хадсон вовсе не придала ему значения.
— Она ведь не сказала вам, да? — с довольной ухмылкой уточнила сестра Уоллис. — Вот видите? Немцам нельзя доверять. Они врут обо всем. Девчонка даже пытается убедить вас в болезни дочери, лишь бы отвлечь от того, что она подслушивала наш разговор. Я не хотела говорить, но однажды она пыталась украсть у меня деньги, когда мы с вами были в гостиной.
— Неправда! — воскликнула Пия.
— Замолчи, — рявкнула на нее сестра Уоллис. — Это было за день до того, как я принесла Купера. — Она снова повернулась к миссис Хадсон: — Помните, мы услышали шум в коридоре? Это она пыталась вытащить деньги из моего саквояжа.
На лице миссис Хадсон отразились обида и растерянность.
— Все было не так! — закричала Пия. — Жизнью клянусь, мэм. Я полезла не за деньгами, а за блокнотом, чтобы посмотреть… — Она крепко сцепила пальцы и постаралась собрать все свое мужество. Во рту пересохло. Надо рассказать об Олли и Максе. Прямо сейчас. Другой возможности не будет. — Я хотела заглянуть в блокнот, потому что мои маленькие братья после смерти матери пропали. Встретив сестру Уоллис в приюте, я просила ее поискать близнецов, но, думаю, она даже не пыталась. Она не любит меня, потому что я немка и потому что в первую нашу встречу я нечаянно нагрубила ей, но тут я могу только еще раз извиниться. Мне очень нужна была ее помощь, а она повела себя совершенно равнодушно. Я надеялась, что в блокноте найдется список приютов и других медсестер в нашем городе. Только за этим я и полезла в саквояж.
