Пия протянула ему чашку чая, надеясь, что он не замечает румянца у нее на щеках.
— Кто сказал тебе, где я?
— Мать Джо. Она вспомнила меня, когда я пожаловался, что проклятая медсестра, посадившая меня на поезд, наврала, будто меня ждут в Айове.
Пия, потянувшись было к чашке, замерла.
— Какая медсестра?
— Помнишь, когда нас, мальчишек, выстроили в рекреации, и та сестра выбрала Кафку и Герхарда с братцем?
У Пии заколотилось сердце. Финн говорил о сестре Уоллис. Она кивнула.
— Ну так вот, позже вечером сестра Эрнестина отвела меня в кабинет к матери Джо, и там меня ждала эта медсестра.
Девушка затаила дыхание.
— Сестра Уоллис.
Финн отхлебнул чаю и поставил чашку на поднос.
— Не-а. Бернис Гроувс.
Пия в растерянности потрясла головой.
— Ты о чем? Кафку и Герхарда забрала сестра Уоллис.
— Нет, ее звали по-другому.
— Это именно она. Я знаю сестру Уоллис. Она приходила тогда в приют. Ты, наверно, путаешь.
Финн упрямо сдвинул брови.
— Ничего подобного.
— Да точно.
— Разве ты не помнишь Бернис? Она жила через две квартиры от нас, гнусная бабенка. Мы с братьями прозвали ее Бернис Фу-ты-ну-ты: она обзывала нас грязными ирландцами и насмехалась над акцентом моей матери.
Пия покачала головой и взяла свою чашку.
— Нет, я ее не помню.
— Да как же ты могла забыть? Она еще устроила скандал твоей маме, будто бы твой отец украл работу у ее папаши и тот откинул копыта.
Пия снова покачала головой, все больше недоумевая. Почему Финн твердит об этой Бернис? Какое она имеет отношение к этой истории?
— Меня при том разговоре не было. Я только потом услышала о скандале, но не имела понятия, с кем разговаривала мама.
— Хочешь сказать, ты не признала Бернис, когда она заявилась в приют в форме медсестры? Я-то сразу ее вычислил и сообразил, что никакая она не медсестра. И она тоже меня узнала. Сажая меня на поезд, она бубнила, что очищает город от швали и иммигрантов. Но, сдается мне, она просто боялась, что я расскажу монахиням про ее вранье.
Пия оцепенела. Внезапно все встало на свои места. Враждебность сестры Уоллис в их первую встречу в приюте, когда та привезла румынского младенца; отказ помогать в поисках близнецов; немотивированный гнев, обвинения, вопросы. Уоллис знала Пию, поскольку жила с ней в одном квартале. И ей было известно о немецком происхождении семьи Ланге, потому что она ругалась с мутти.
И она видела Олли и Макса.
Пию затрясло, и чашка звонко застучала о блюдце. Девушка откинулась на спинку кресла, чувствуя, как кружится голова.
Финн вскочил и опустился перед ней на колени.
— Что с тобой? — с тревогой спросил он. — Тебе плохо?
Пия покачала головой, в глазах встали слезы.
— Это Бернис похитила Олли и Макса.
Глава двадцать шестая
На следующий день после того, как Пия узнала настоящее имя сестры Уоллис, она сидела рядом с Финном за столом напротив матери Джо в ее кабинете в сиротском приюте Святого Викентия. Визит в приют всколыхнул целую бурю чувств; Пия словно вернулась в прошлое, в тот период своей жизни, который с удовольствием бы забыла. Но теперь она была взрослой и могла уйти отсюда, когда хочет. По крайней мере, девушка старалась убедить себя в этом. Кабинет настоятельницы как будто стал меньше, но в воздухе витал все тот же запах плесени, ладана и гнилой картошки, словно здание простояло закупоренным сотню лет. Только теперь на стене за спиной матери Джо появились новые групповые фотографии с безрадостными лицами детей, лишенных родительской любви. От одного только их вида Пии захотелось плакать. Она отвела взгляд от снимков и напомнила себе о цели своего визита.
— Когда вы в последний раз видели Бернис Гроувс? — спросил Финн мать Джо.
— Он имеет в виду сестру Уоллис, — пояснила Пия. — Бернис Гроувс — ее настоящее имя. Она еще приходит сюда? — Она почти ждала, что мать Джо одернет ее за ненадлежащее обращение, но выговора, слава богу, не последовало, а иначе Пия сорвалась бы и ничего не успела выяснить. Старая монахиня больше не имела права учить ее жизни, да и уважения она не заслуживала. Но сейчас важнее было узнать истину.
Мать Джо сложила покрытые старческими веснушками руки под подбородком и, часто моргая, задумалась. Прошедшие годы не пощадили ее. Глаза помутнели, одно веко провисло, а чепец словно стал на пару размеров больше и спадал вялыми складками вокруг морщинистого лица.
— Боюсь, что давненько ее не видела, — ответила настоятельница. — Сестра Уоллис не приходила уже несколько лет. Как я и сказала по телефону доктору Хадсону, она просто перестала нас посещать. Полагаю, с ней что-то случилось.
— Доктор Хадсон уже спрашивал вас об этом, но я еще раз хочу уточнить: вы точно ничего не знаете о ней? — поинтересовалась Пия. — Может, адрес или телефон для связи.
— Увы, нет, — покачала головой мать Джо.
— А другие монахини? — не сдавалась Пия. — Сестра Агнес или сестра Эрнестина? Возможно, им что-то известно?
Мать Джо снова покачала головой, и края чепца заколыхались вокруг заострившихся скул.
— Сестру Агнес перевели в другое учреждение два года назад. А сестра Эрнестина, благослови Господь ее душу, отправилась к нашему Отцу на небеса полгода назад. Мы нашли бедняжку лежащей ничком на игровом дворе. Врач сказал, остановка сердца.
Последняя новость Пию не удивила: она помнила, как замерло сердце, когда монахиня схватила ее. Ей хотелось спросить у матери Джо, с какой стати сестре Эрнестине надеяться на место в раю и не стыдно ли настоятельнице притворяться, будто она не знала о жестокости подчиненной. Но сейчас у них с Финном была другая задача. По крайней мере, сестра Эрнестина больше не будет изводить сирот.
— Сожалею, — бросила Пия, поскольку этого требовала ситуация.
— А другие сестры, которые приходят сюда? — спросил Финн. — Дружила ли Бернис… сестра Уоллис с кем-то из них? Может, они знают, где ее найти?
— О нет, — ответила мать Джо. — Сестра Уоллис была поистине единственной в своем роде. Медицинские работники редко посещают приюты по своей воле. Но она жаждала помочь детям, не говоря уже о спасении незамужних матерей.
— И как же она спасала незамужних матерей? — поинтересовалась Пия.
— Находила их детям новые семьи, конечно.
Ну разумеется, подумала Пия. Она сжала кулаки при мысли о том, как сестра Уоллис отбирала у несчастных женщин младенцев и продавала их. Может, мать Джо знала об этом? От такого предположения внутри у Пии все похолодело, но нужно было сохранять спокойствие. Не стоит пугать настоятельницу и предъявлять ей обвинения. По крайней мере, пока они все не выяснят.
