— Да, — глядя прямо перед собой, заявила Пия. Рассказывать всю историю было некогда.
— А если это не Олли и Макс? — засомневался Финн.
Пия даже не стала отвечать. Кто же еще это может быть? Сестра Уоллис никогда не говорила миссис Хадсон, что у нее есть дети, только твердила об умершем сыне и о том, как любит помогать сиротам. Хотя она не столько помогала, сколько воровала чужих детей.
Когда дошли до крыльца, Пия взлетела к двери подъезда, перемахивая через две ступени, и ворвалась внутрь. На стенах темного вестибюля затрепетали рекламные листовки и объявления.
— Какой номер квартиры? — спросила девушка Ребекку.
Та побледнела как полотно.
— Я… не помню. Мне так не терпелось увидеться с сыном, что я была не в себе. Но уверена, что сестра жила на втором этаже.
Пия взглянула вверх, собираясь с силами, потом взялась за перила и начала решительно подниматься.
— Значит, будем проверять каждую квартиру, пока не найдем нужную.
На площадке второго этажа она постучала в первую дверь и огляделась, стараясь отдышаться. На лестницу выходили четыре двери. За одной из них могли находиться Олли и Макс, ответы на шестилетние поиски. Финн и Ребекка молча встали у Пии за спиной. Девушка боялась оглянуться на них, чтобы не разрыдаться. Она подняла подбородок, расправила плечи, постучала снова и приложила ухо к двери.
— Там кто-то есть, — сказала она и сделала шаг назад.
После некоторой возни дверь открылась. На пороге стояла высокая хмурая женщина, стиснув под горлом воротник халата; через плечо была переброшена длинная светлая коса. Лицо покрывала нездоровая бледность, под усталыми глазами набухли мешки.
Это была сестра Уоллис.
От неожиданности Пия застыла, не зная, что делать. Она словно разучилась двигаться и говорить. Девушка в первый раз видела сестру Уоллис без униформы, в домашней одежде и шерстяных чулках, и сейчас женщина выглядела моложе и беззащитнее, чем запомнилось Пии. Никакая не преступница, ворующая и продающая детей, а скорее милая простушка, которая приносит суп больной соседке. Но Пия знала, что за человек перед ней. Она шагнула к мнимой сестре, готовая оттолкнуть ее, чтобы войти в квартиру. Сестра Уоллис узнала Пию и переменилась в лице, изумленно ахнула и попыталась закрыть дверь.
Тут подскочил Финн, поставив ногу на порог и навалившись на дверь, а Пия и Ребекка помогли ему. У сестры Уоллис не хватило сил справиться с тремя молодыми людьми. Дверь распахнулась, отбросив сестру назад, женщина споткнулась и с глухим стуком упала на пол; ночная рубашка под халатом задралась, обнажив рыхлые колени. Финн, Пия и Ребекка влетели в квартиру, и юноша захлопнул за ними дверь.
Сестра Уоллис перекатилась на бок и с заметным усилием встала.
— Что вы здесь делаете? — взвизгнула она. — Что вам надо?
— Где мои братья? — крикнула Пия, лихорадочно осматривая комнату в поисках Олли и Макса.
На угольной плите кипел медный чайник, плюясь водой через изогнутый носик; в обитых темными панелями стенах отражался свет газовых ламп. Квартира была чистой и аккуратной: посуда ровно расставлена на полках, на столе лежит стопка белья, на стенах развешаны чугунные сковороды. Но ничто не говорило о присутствии маленьких мальчиков: ни выстиранных штанишек на бельевой веревке, ни игрушек или башмачков на полу. Пия ринулась мимо хозяйки в другую комнату.
— Убирайтесь отсюда, пока я не позвала полицию! — закричала сестра Уоллис. — Это мой дом. Вы не имеете права вламываться сюда!
— Олли! — звала Пия. — Макс! Вы здесь?
Спальня была пуста. Там стояла единственная кровать с фланелевым покрывалом и широкий дубовый комод.
— Ты рехнулась! — орала сестра Уоллис. — Убирайтесь!
Пия не обратила внимания на ее вопли и понеслась через кухню в гостиную, забитую мебелью. Диван со стеганой спинкой, кресло-качалка, журнальный столик, секретер, разнообразные растения в горшках. Ни игрушечных паровозиков на полу или на столике, ни кубиков, ни детских книжек. Никаких маленьких мальчиков, играющих на коврике. Пия, задыхаясь, вернулась в кухню и гневно воззрилась на сестру Уоллис.
— Где они? — закричала она. — Что вы с ними сделали?
Сестра Уоллис стояла, ухватившись за локоть и морщась от боли.
— Уходите из моей квартиры, пока вас не арестовали, — рявкнула она, брызжа слюной. — Вон сейчас же!
Финн и Ребекка охраняли дверь, ожидая развития ситуации.
— Это вас арестуют, — возразила Пия, — если не скажете, где мои братья.
Женщина злобно зыркнула на нее.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Проваливай сию же минуту!
— Я говорю об Олли и Максе, — напомнила Пия. — Я знаю, что вы их забрали. — Девушка указала на Ребекку: — Она видела вас с близнецами.
Сестра Уоллис с презрением глянула на Ребекку.
— В жизни не встречала эту девицу.
— И меня, я полагаю, вы тоже не признаёте? — спросил Финн.
Сестра Уоллис покачала головой.
— Нет.
В груди у Пии клокотала ненависть. Ей хотелось схватить сестру Уоллис за горло и трясти, пока та не скажет правду.
— Вы лжете, — задыхаясь, проговорила она. — Вы забрали Финна из приюта Святого Викентия и посадили на поезд, чтобы он не успел рассказать матери Джо, кто вы такая на самом деле. Вы украли ребенка Ребекки и продали его Хадсонам. А ваше настоящее имя Бернис Гроувс.
По лицу Бернис, как рябь по поверхности воды, пробежал страх. Она отпустила локоть и принялась бешено озираться, словно ища пути отхода. Финн закрыл дверь на засов.
— Вы знали мою маму, потому что жили в доме напротив нас, — продолжала Пия. — Вы увидели, как после смерти матери я вышла из дому, пробрались в нашу квартиру и украли близнецов. — Девушка вынула из кармана выцветший листок бумаги, развернула его и показала всем. Это была записка из тайника. — И оставили мне послание.
Бернис покачала головой.
— Ты чокнутая, — заявила она. — Понятия не имею, кто твоя мать и откуда взялась эта записка. И ни о каких близнецах я в жизни не слышала.
Пия смяла записку и швырнула в обманщицу.
— Куда вы девали младенцев, которых забирали из приюта Святого Викентия? Вы их продавали? А как насчет Кафки и Герхарда с братом? Вы избавились от них, как и от Финна?
— Я помогала тем младенцам, — пролепетала Бернис, — находила для них новый дом. И для старших ребят тоже.
— То есть вы признаетесь, — заключила Пия.
— Я ничего плохого не делала, — возразила Бернис. — Даже президент Кулидж говорит, что нельзя позволить иммигрантам захватить страну. Они начинают превосходить в численности истинных американцев. Я дала этим детям возможность стать нормальными гражданами.
