– Надолго у них, – сказал Андерс. – Время обеденное, Бернард, может, в гости ко мне заглянешь? Отведаем, чего Громовержец послал.
– Почему бы и нет? Заодно пиво твое попробую: добрая молва о нем далеко разошлась!
– Ты извини, но всех твоих людей в город не пущу: мало ли что?
– Не нужно лишних слов, сам понимаю. Но без близких я не пойду, иначе неуважение к ним.
– Близкие – это святое! И вот еще что, не подумай, что в ловушку заманиваю.
– И в голову бы не пришло, Андерс Ублюдок, зная твое благородство.
– Ну тогда пойдем. Леннарт, может, и ты с нами?
– Позже подойду.
Мне показалось неправильным бросить Блеза. Тем более они со Стейном сошлись в очередной раз.
– Андерс Ублюдок, покажешь свою рассаду?
– Конечно. Если возникнет желание, могу поделиться: есть у меня особый сорт, почти до самой весны свежей хранится. А уж на вкус!
– Естественно, не откажусь.
– Лео, может быть, что-то посоветуешь? – с трудом переводя дыхание, спросил у меня Блез, который даже с лица спал. – Никак не могу с ним справиться! Явно же мы с ним равны. Но ты бы только знал, как мне хочется стать Миротворцем! Хотя, полагаю, Стейну нисколько не меньше.
Зрителей, которые поначалу на схватку Блеза со Стейном глазели с огромным интересом, оставалось не так много: они попросту разбрелись, найдя себе другое занятие.
– Подскажу.
– Только не говори, чтобы начать завтра с утра: мне хочется покончить с этим здесь и сейчас!
– Блез, – мягко начал я, ибо собирался сказать совсем другое. То, что вряд ли ему понравится. Зашел издалека: – Главное уже случилось – вы смогли примирить некогда злейших врагов. Благородное ведь дело, согласись!
– Лео, – перебил он, – ты предлагаешь отдать имя, которое я так жажду, Стейну?!
– Нет, мое предложение другого толка.
– Ты хочешь, чтобы мы носили его оба? Как Андерс и Казимир? Нет, Лео, здесь другой случай. Это как если бы… – Блез надолго задумался. – Это как если бы любить с кем-нибудь одну женщину, вожделеть к ней, а затем договориться обладать ею вдвоем.
– И снова ты промахнулся, Блез.
– Так что же тогда?!
– Отказаться от него обоим. Сам подумай: нужно ли тебе имя, которое ты получишь за убийство человека, с которым и сделал благородное дело? И нужно ли оно Стейну?
– Отказаться нам обоим?
– Именно! Поверь мне, Блез, в мире существует множество достойных имен, и вопрос времени, когда ты встретишься с одним из них.
– Тут надо подумать.
– Думай, Блез, думай. А я пока поговорю с твоим противником.
Глядя на то, как Блез со Стейном пожимают друг другу руки, я размышлял: перед тем как отправиться на обед, остается еще одно дело – вернуть Головешку.
Глава 14
Во вражеский стан я отправился в одиночестве, что было рискованным предприятием. Сделает кто-нибудь едкое замечание, и тогда мне придется отреагировать на него должным образом. А именно – грозно нахмурить брови, придать лицу соответствующее выражение и заявить примерно следующее:
– Давно мозги с земли не собирал?!
Тот, чтобы не ронять к себе уважение, обязательно ответит в том же духе, ну а дальше слово за слово, и дело до схватки. Проблема усугублялась еще и тем, что убивать категорически не хотелось. Но если противник попадется серьезный, иначе никак. Затем мои опасения развеялись. Сначала меня догнал Барри, которого сразу два берсеркера боятся, что было очевидным. Особенно после слов Казимира – пес специально на них натаскан. А затем и оба тробора, поскольку Витязь продолжал следовал за Гаспаром неотступно. Что, кстати, вызывало определенные опасения в будущем. Головешку я застал в настолько убитом состоянии, что слова сарказма, которые по дороге к нему так и рвались с языка, мгновенно куда-то улетучились. Особенно после его заявления:
– Что, Лео, казнить меня за предательство пришел? Считаю, заслуженно. Только сделай так, чтобы не было больно, – раз, и все!
– После с тобой поговорим на эту тему. А пока пошли к своим. Да, не забудь вернуть все то, что вытребовал у Андерса.
– Нечего больше возвращать, Лео!
– Как нечего? Продать успел? Тогда вернем деньгами.
Понятно, что придется доплачивать: вряд ли Головешке удалось взять за все полную цену.
– Не продать – подарить.
– Зачем?!
– Чтобы хоть какая-то память обо мне после смерти осталась. Глядишь, и вспомнили добрым словом.
– Теодор, ты что, помирать собрался?
– Я думал, ты меня казнишь. За то, что вас предал.
Дурней за свою жизнь я повидал множество, но ни один из них не годился Головешке даже в подметки.
– Пошли, предатель.
Я сказал это шутливо, но Теодор вздрогнул.
– Не пойду.
– Это еще почему?
– Как на меня теперь Рейчел, Блез, виконт Антуан смотреть будут? На Казимира я плевать хотел. Нет, уж лучше я здесь останусь.
Смотреть будут как и обычно – как на дурачка. И потом так ли уже виноват Теодор после наших опытов над его психикой? Пришлось солгать:
– Идем, они меня и послали.
– Идем. – И в этом коротком слове было столько безысходности, что я вздрогнул.
– Лео, а нельзя меня сделать таким, как прежде?
– Ты сейчас именно такой и есть. Как в самый первый день, когда я с тобой встретился.
– Я имел в виду – когда прибыл в Айсейнт. Знаешь, у меня теперь есть возможность сравнить себя всякого разного. Так вот, мне совсем не хочется быть трусом. И еще скажи – есть ли что-нибудь более худшее, чем чувствовать к себе презрение?
Не знаю. Муки совести испытывал, причем не раз. Но чтобы презрение… нет, не приходилось. Но Теодору мой ответ и не требовался.
– Ничего нет хуже, точно тебе говорю! Лео, вы с Рейчел можете мне помочь?!
Практически наверняка. Но для этого придется раскурочить последнее колье. С другой стороны, колье, каким бы дорогим оно ни было, – это всего лишь украшение, а тут судьба человека на кону.
– Лео, что ты молчишь?
Перед тем как ответить, я горько вздохнул, заранее смиряясь с потерей крупной суммы денег.
Когда мы с Теодором проходили мимо зала, где обедали Андерс с Бернардом, то увидели следующую картину. Оба они, изрядно уже во хмелю, обнявшись, на два голоса пели сагу о том, что самое важное в нашей жизни – крепкая мужская дружба. И еще я обратил внимание, что городские ворота были распахнуты настежь. Женский визг внутри замка то и дело раздавался, но был исключительно игривым.
