Вместо меня ответила Рейчел:
– Из приличной. По той причине, что Мэри получила хорошее воспитание. К чему спрашиваешь?
– Помните, как она ловко на лыжах шла? И ведь о снеге никогда в Виргусе даже не слышали.
– Помним, – ответил за всех я, не понимая, к чему он клонит.
– Так вот, грести у нее нисколько не хуже получается.
– Кого грести?
– Не кого, а чем – веслами.
– Какими веслами?
– Вернее, не веслами, а одним веслом, но двухлопастным.
– Блез, – с тревогой спросила Рейчел, – может, тебе дать успокоительное? Отлично понимаю, Гарданика близко и вскоре все должно решиться, но зачем так нервничать?
– Не надо мне никаких успокоительных. Сами взгляните!
В узкой и длинной, с кожаными бортами лодке, стремительно поднимающейся вверх по течению реки, действительно сидела Мэри. Я открыл от удивления рот, а Рейчел уже бежала к берегу, радостно крича:
– Мэри, девочка моя! Как же я по тебе соскучилась!
И едва успела ее подхватить, когда та едва не рухнула на прибрежный песок. При взгляде на изможденное лицо Мэри у меня из головы вылетел весь сарказм, который поневоле туда пришел. Я спросил участливо:
– Что случилось?
– Господин Леонард, я выросла на берегу моря, в семье моряка. И отец мой был моряком, и дед, и все предыдущие поколения, сколько их помню тоже. Так вот, называть, как Вестмар, гик гафелем – это ни в какие ворота!
– Наверное, были и какие-то другие причины?
В мире живет безумное количество людей, которые даже не подозревают о существовании гиков или гафелей и потому никогда их не путают. Что ни в коей мере не мешает им заводить семьи и рожать детей.
– Конечно же! Выяснилось, что он меня обманывал, и у него уже есть жена, представляете?!
– Как же я далек от всего этого! – глядя на Мэри, сказал Головешка. – Плотские утехи отвлекают от познания окружающего мира. Мало того, они ему препятствуют.
– Не было у нас с Вестмаром плотских утех, – густо покраснела Мэри. – Мы и целовались-то единственный раз – на прощанье, когда я садилась в лодку.
– И что, разве поцелуи к ним не относятся? – Головешка говорил и выглядел так, как будто всю свою жизнь провел в безбрачии, а ведь еще и недели не прошло, как он перестал быть инкубом. – Любой грех не перестает быть грехом, даже если этот грех не совсем грешен.
Он говорил таким назидательным тоном, что бедная Мэри не знала, куда прятать глаза.
– Головешка, перстня у меня нет, но я тебе сейчас и без него мозги на место вправлю! Чем только под руку попадется, – грозно заявила Рейчел. – Иди отсюда, блюститель нравственности! И чтобы я тебя даже близко рядом с Мэри не видела!
Тед отошел с тем самым видом, который ясно должен был дать понять – в познании мира его не поколеблет ничто.
– Страшно было нас догонять? – спросила Рейчел, заботливо поддерживая под руку шатающуюся от усталости Мэри.
– Страшно – не то слово! Особенно по ночам. По берегам стаи волков рыщут, а в самой реке крокодилы плещут. То справа, то слева, замучилась их объезжать.
– Ничего, теперь тебе уже ничто не грозит. Сейчас я тебя накормлю, а потом мы с тобой на троборе поедем: седло широкое, мы там и вдвоем поместимся. Нет, какой же он негодяй, этот Вестмар!
– И не говорите, госпожа Рейчел!
– Ладно, насчет волков я еще могу допустить мысль, – задумчиво сказал Блез. – Пусть даже не стаями, в одиночку. Но откуда Мэри взяла крокодилов? В наших краях их отродясь не водилось. Наверняка она приняла за них круги от рыбы. Знаешь, Лео, какие здесь водятся щуки!
– Узнал благодаря тебе.
Сейчас меня куда больше занимала мысль – что нас ждет впереди, ведь до Гарданики осталось совсем немного.
Горы я никогда особенно не любил. Нет, не из-за боязни высоты, по другой причине. Где я только в них ни бывал, и везде было холодно. Поначалу как будто бы и ничего. Но чем выше в них лезешь, тем пронзительней становятся ветра, скудней растительность, пока наконец она не исчезает совсем, уступив место вечным снегам и льду. Ну и чего в них хорошего? Мы лезли выше и выше, а долгожданный перевал, за которым и откроется путь в Гарданику, все не открывался.
– Моя родина представляет собой гигантскую, со всех сторон защищенную высоченными горами долину, – рассказывал Блез. – И климат в ней куда мягче, чем во всем остальном Айсейнте. А еще там полно гейзеров. Незабываемое зрелище!
Я охотно ему верил и все не мог дождаться – когда же до этого зрелища доберусь. С Блезом, кстати, произошла не совсем приятная для него история, и в какой-то мере виноват в ней был я. Как-то само собой получилось так, что вместо Просто Блеза, его начали называть Простоблез – слитно. Люди так и говорили:
– Пойду у Простоблеза спрошу.
Или:
– Так приказал Простоблез.
Поначалу он не обращал на этот факт никакого внимания. Затем до него дошло.
– Лео, – сказал он. – Все идет не так. Ты слышал, как все меня называют?
– Как ты того и желал – Просто Блезом.
– Простоблезом, Лео!
– И в чем разница?
– Разница огромная!
Пришлось согласиться.
– Да, она действительно огромная. Но в лучшую сторону.
– Это почему еще?
– Сейчас ты сам ответишь. Скажи мне, бывало ли в истории твоего народа что-то подобное? Когда два имени сливалось в одно и их слияние порождало уверенность в том, что его обладатель – человек скромный и благородный в своих помыслах?
– Что-то не припомню.
– То-то же!
С другой стороны, и припомнить-то ему действительно было нечего. Если судить по сагам, настоящим, не тем, что буквально на ходу придумывает Головешка, пусть они не слишком-то от них и отличаются, разве что Тед всегда делает упор на отношения между мужчинами и женщинами, в большинстве своем насильственные с обеих сторон, так вот, в сагах все древние герои Айсейнта только тем и занимались, что грабили и убивали. Ну и когда среди грабителей и убийц были благородные в своих помыслах люди?
– Ты считаешь, что так даже лучше? – воспрянул духом Блез.
– Безусловно. И прошу не забывать об уникальности своего имени. Уже одно только это стоит всего остального, вместе взятого.
– Лео, а еще я слышал, что меня назвали Блезопростом.
– Вот этого категорически допускать нельзя! Чтобы коверкали. Наказывай беспощадно! Или поручи Казимиру.
А тот свое дело знает. Единственное, что мне не нравилось, – Казимир отказался от любых других музыкальных инструментов, кроме барабанов.
