Вторая часть заклинания, заставила соединить им воедино.
Кровь из лунок влилась в эту энергию, окрашивая ее, напитываясь магией.
От натуги и усилия Арвил, теряя самообладание, заорал, зажмурившись, продолжая стоять на ногах и держа Марину. Усилием воли он поднял их руки над головой, произнеся последние слова заклинания:
– Арла веста ри, комуравы кох ра! Толей!
Раздался еще один оглушительный взрыв, поднимая вихры вокруг них, срывая последние гнилые листья и ломая стволы старых деревьев, унося вверх.
По всей Овинге из придонных колодцев вырвался свет, окрашивая небосвод планеты, переворачивая корабли измеров, обжигая захватчиков немилосердным огнем, круша крепости, уничтожая врага. Заставляя остановиться воинов Аравилата, прикрыть глаза, выбегать людей на улицу и падать на колени плача, благодарить небо за нежданное ниспосланное спасение.
Они были планетой, единым целым. Затем Зеницы Единства без сил рухнули в колодец. Владыка Смерти опустил свои бессмертие костлявые руки, устало бормоча, почти по-стариковски:
– Овингой правит не король… Овингой правит не король.
Планета умылась. И безмятежно поплыла в розоватой дымке облаков.
***
Спустя несколько часов Марина открыла глаза. Она лежала на Арвиле, привязанная к нему. Их окружал опустевший голый сад. Уцелевшие ветки жались к оголившейся стене высокого забора.
– Мы живы, – слабо улыбнулась она, на нос ей опустился тончайший алый лепесток.
Коснулся и расплылся в багровое пятно, мгновенно впитался в кожу.
– Что это? – удивилась она, подняв голову с груди Арвила, рассматривая вальс кружащихся лепестков.
Он очнулся и, сведя руки, освободил их. На запястьях остались порезы, вмятины и красные потертости от напряжений.
На забор садились ангелы, рядышком, один за другим они выдергивали у себя черное перо, и оно на глазах становилось белым. Затем касались им руки чуть ниже сгиба, там проступали вены, из запястий распускались алые капли, похожие на лепестки.
– Это клятва Розы, – рассказал Арвил, прижимая ее к себе, пока некоторые из них опускались, впитываясь. – Дымок бы подошел лучше. Это означает, что они будут служить нам до самой смерти, маленькая. Теперь, они свободны. Такую клятву же они приносят, когда выбирают себе спутника до конца жизни и клянутся в вечной верности.
–Это не навредит?
Он развернул их порезы к лепесткам, и раны тут же начали затягиваться. Арвил довольный откинул голову и блаженно закрыл глаза, вдыхая полной грудью чистый, прохладный воздух Овинги. Упиваясь душевным спокойствием.
– И что это значит? – спросила Марина, не совсем придя в себя. – Что теперь будет?
– Возвращение, коронация и долгие годы правления, со мною, конечно. Тебе будет скучно.
Марина улыбнулась, глядя на безмятежно летящие лепестки.
– Сомневаюсь. Как насчет безопасности? И очень тихой, мирной жизни?
Арвил повернул ее к себе и довольно усмехнулся, нежно поцеловав ее в висок:
– Это означает, да?
– Это означает, может быть…
– Упрямая, – произнес он, рассмеявшись.
Эпилог
Марина загорала под весенним майском солнцем, не зная куда деть беременный животик от чужих глаз. Малыш доставлял кучу неприятностей, временами предпочитая становиться призрачным и шаловливо выглядывать из живота, корча ей смешные рожицы. Когда это произошло впервые, она подумала, что сошла с ума, не на шутку перепугавшись.
Арвил с Юлькой вышли из кинотеатра, дочь висела на нем, довольная до невозможности. Еще бы, это был ее первый киносеанс в жизни.
– Мама, это круто, – заявила она, продолжая скакать на одной ножке.
– Ну что, заведем ее к твоей матери и домой? – спросил Арвил, видя ее разомлевший вид.
– А может, заскочим еще в пару мест? – протянула Марина, как обычно мечтая расширить программу пребывания на Земле до невероятных размеров.
– Что ты хочешь? – спросил он, явно подумывая о компромиссе.
– Ну, я хочу в итальянский ресторан и в детский мир, кое-что для малыша докупить. Мне так хочется нормальной еды, – заканючила она, зная, что ему не устоять.
Арвил улыбнулся, в прыжке перехватывая Юльку и, под восторженный визг, перекручивая вокруг руки.
– Ну, думаю, пару лишних часов Овинга может прожить и без короля с королевой, – сказал он, сдаваясь в плен беременным капризам и с любовью глядя на жену.
Марина улыбнулась и сладко вздохнула:
– Да, пару часов она точно подождет.
