– N’ai pas peur, tu ne partiras pas bientôt. La pluie, la boue, la neige fondante t’attendent, mais je serai avec toi. Ton l’hiver est loin. (фр. Ничего не бойся, тебе уходить ещё не скоро. Тебя ждет дождь, грязь, слякоть, но у тебя буду я. Твоя зима ещё далеко), – девочка снова коснулась руки Анны, и та почувствовала приятное тепло и спокойствие.
Анна с недоумением ещё раз взглянула в синюю бесчувственную поверхность зеркала перед ней:
– Боже мой! Кто ты такая? И с тобой мне теперь придётся жить! Ты хоть понимаешь то, что я тебе говорю? Лена, хоть кивни!
Анна обессилено опустилась на скамейку, протянула руки и прижала к себе худенькую девочку. А та даже не попыталась приласкаться.
«Нет! Этот ребёнок никогда не станет родным в моей семье! Что же делать?»
Анна испуганно вздохнула и заговорила шёпотом:
– Кто ты такая? Вот почему в КГБ так озабочены твоим устройством! Ты ведь не сделаешь ничего плохого мне и моему сыну?
Детское личико не выражало никаких эмоций:
– Rien ne t’arrivera tant que je serai avec toi, mais dès que je partirai, tu mourras. (фр. Пока я буду рядом с тобой, ничего не случится, но как только я уеду ты умрешь).
Анна с тоской оглядела маленький дворик, аккуратно подвязанные «золотые шары», разросшиеся кусты разноцветной мальвы. Духота окутала её пухлое тело и сжала горло. Мир из яркого, красочного стал унылым и бесцветным, замазывая всё вокруг серыми оттенками.
Анна словно прозрела и увидела окружавшую действительность другими глазами. Яркое шальное лето, эйфория от получения квартиры и прочих благ в дополнение к маленькой девочке отступила. Вперёд вышла серая и мрачная реальность! Анне даже послышались тихие звуки заунывной мелодии. По ногам повеяло холодом, а сердце подскочило под горло. Анна заплакала, вытирая глаза концом косынки, прикрывавшей причёску. Женщина с тоской посмотрела в бездонное небо, а слезы стекали по лицу и, падая, оставляли тёмные пятнышки на застиранном ситцевом платье.
Когда Анна немного успокоилась, то с удивлением увидела, что девочка сидит недалеко от неё на земле и что-то рисует палочкой в пыли. Женщина подошла и тихонько взглянула на рисунок. Замок с зубчатой башней на берегу моря, тоненькая линия дороги, уходящая за горизонт, были изображены превосходно.
– Je veux rentrer chez moi. Je sais que tu ne me laisseras jamais y aller. Mais je peux y retourner quand même. (фр. Я хочу вернуться домой. Знаю, что ты меня никогда не отпустишь. Но потом я смогу туда вернуться всё равно), – девочка повернулась и грустно взглянула на Анну.
Анна взяла ребёнка за руку и слегка потянула в сторону дома:
– Ну всё, хватит, погуляли и будет. Лена, пойдём кушать и отдыхать. Нам ещё вещи для переезда нужно собрать.
Девочка с грустью посмотрела на свой рисунок и нехотя побрела к облезлой двери покосившегося подъезда.
35
СССР, Москва.
Осень вступила в свои права, вытесняя яркое лето. Птицы огромными стаями потянулись на юг. Деревья принарядились для прощального бала в красные и золотистые наряды, а ветер наигрывал заунывные мелодии, дёргая за оголяющиеся ветки. Солнце все ещё не желало сдавать свои позиции и объявило о начале «бабьего лета».
Актриса Лариса Панко спешила после утренней репетиции на остановку автобуса. Она скорее почувствовала, чем увидела серую «Победу», медленно подъехавшую сзади. Голос прозвучал тихо и настойчиво:
– Лариса Панко, пожалуйста, сядьте в машину.
Актриса обернулась. Молодой, коротко стриженный мужчина, одетый в штатское, вышел из автомобиля и продемонстрировал удостоверение сотрудника КГБ.
«Ох уж этот КГБ, – Лариса улыбнулась своим мыслям. – Опять повезут ублажать их шефа».
Лариса Панко, без тени сомнения, уселась на заднее сиденье. Машина влилась в поток и резво двинулась по широкому проспекту.
«Не успею купить продукты и ужин приготовить. Опять после спектакля придётся бутерброды есть», – раздумывала Лариса с досадой.
Тем временем, автомобиль подъехал к въездным воротам небольшого, обшарпанного особняка. За высоким забором едва виднелась крыша.
«Значит сегодня мы здесь станем развлекаться», – Лариса рассматривала пыльные окна, защищённые решётками и плотно закрытые шторами.
– Выходите из машины и идите за мной, – мужчина указал на дверь. – Проходите вот сюда, – он пропустил Ларису в маленькую комнатку и закрыл за ней дверь.
– Доложи шефу, я её привёз, – донеслось из-за плотно закрытой двери.
Лариса осмотрелась, и ей стало не по себе. Давно некрашеные стены, лампочка, прикрытая металлической сеткой, занавески из плотной серой ткани на окне, простой деревянный стол и два стула – вот и вся обстановка помещения.
«Что происходит? Зачем меня сюда привезли»? – Лариса подошла к окну и заглянула за занавеску.
Высокий забор и ничего больше: ни цветов, ни скамейки во дворе дома не было видно. Даже кусочек неба показался ей серым и пыльным. Лариса поёжилась и села на один из металлических стульев. За дверью раздались шаги нескольких человек, но в комнату никто не вошёл. Она услышала приглушённые голоса:
– А с этим мне что делать?
– Пусть пока здесь ждёт. Шеф сказал, что он ему тоже нужен.
Голоса и шаги стихли. Где-то за стеной капала вода. Из-за оконного стекла проникали звуки улицы. Лариса обошла комнату по периметру, снова села на стул, уложила голову на сложенные руки, но легче не стало. Неизвестность давила и лишала способности мыслить. Паника накатывала всё более ощутимыми волнами.
Дверь открылась. В комнату вошёл лысоватый человек с непомерно вытянутым лицом. Униформа сидела на нем нелепо, но погоны полковника на плечах, говорили о многом.
– Так-так. Актриса Лариса Панко, – глаза буравчики воткнулись в женщину. Казалось, они сканируют все её мысли. – Я полковник КГБ Поляков.
– Здравствуйте, да, я Лариса Панко, – женщина встала и кивнула.
– Ну и ладно. Что ж Лариса, вы вполне успешно съездили во Францию и смогли раздобыть нужного нам ребёнка. Это хорошо. Но теперь снова пришло время послужить Отечеству, – на непроницаемом лице полковника Полякова мелькнула искра сарказма.
Лариса удивлённо вскинула брови:
– Да, конечно! Но у меня спектакли! Вот съёмки фильма скоро должны начаться…
– Если захочу, то никаких спектаклей и фильмов у тебя не будет! Понятно? – полковник Поляков исподлобья глянул на женщину.
– Да, конечно, – Ларису затрясло, и она сделала над собой неимоверное усилие, чтобы не разреветься.
Полковник Поляков ухмыльнулся, заметив, как вспыхнули глаза Ларисы.
– Возобновишь любовную связь с Анатолием Лазаревым. Мне доложили, что ты жаждешь его крови. Вот я тебе и предоставляю возможность поквитаться с ним.
