– Я прямо спросила! – с обидой в голосе сказала молодая женщина.
– И я прямо сказал. Прошлое нас убивает! Меня могут убить прямо сейчас.
Трофим глянул по сторонам – в поисках подкрадывающегося убийцы, хотел сделать это степенно, с достоинством, но вышло нервно. Его действительно могли убить прямо сейчас, в этой машине.
– Кто может убить?
– Я не думаю, что это ты, но что-то, связанное с тобой. С Робиком… Мы подозревали Мишу Бондарева. Глупо подозревали, но он воспринял все серьез, обвинил нас во всех смертных грехах. Робика вспомнил, тебя…
– И Кислицына сегодня убили?
– Да, я весь день на ногах, у Миши был, он сказал, как тебя найти. Домашний адрес не дал, не знает… А ты, значит, кандидат исторических наук?
– Мне всегда нравилась история, – со сдержанной улыбкой, сказала Тая.
Ей явно польстил этот вопрос. Четвертая стадия дебильности – и вдруг кандидат наук. Может, потому она и мечтала встретить Трофима, чтобы он узнал об ее успехах. И Трофима встретить, и Славу, если, конечно, она не оговорилась. «А я уже и не смотрю, ты или нет»… Возможно, он просто не так понял смысл ее слов.
– А Станислав Сергеевич нацелил меня на развитие интереса. Научил меня работать над собой…
– Станислав Сергеевич нацелил, – эхом отозвался Трофим.
– Да, психиатр.
– Да, я знаю, у тебя был нервный срыв.
– Можно сказать и так, – не совсем, но все же согласилась Тая.
– Я знаю, что ты пережила… Слава недавно сказал, что дети – самые жестокие существа на свете. Я с ним согласен. Но все равно стыдно. Очень стыдно.
– И ты пришел покаяться, потому что кто-то вас убивает за ваши грехи? – не без сарказма спросила Тая.
– За наши грехи… Никто не хочет в это верить. Даже Бондарев не очень-то верит. Грехи наши знает, а в месть не верит.
– В это на самом деле очень сложно поверить.
– Я сам до сих пор не верю. Однако Слава убит. И я следующий на очереди!
– Тебе страшно? – немного подумав, спросила Тая.
– Да, страшно.
– Ты мечешься, не знаешь, что делать.
– Не знаю!
– Думаешь, что я могу тебе чем-то помочь?
– Ну, может, подсказку дашь.
– Если бы все было спокойно, если бы вас не убивали, ты бы про меня и не вспомнил.
– Если честно, я часто тебя вспоминал.
– Как вы меня унижали, вспоминал? – едко, с неприязнью спросила Тая.
– Вспоминал. И жалел о том, что не остановил Славу.
– Уходи! – Тая кивком показала Трофиму на дверь.
– Ты говорила мне про Станислава Сергеевича, я хотел бы с ним встретиться, поговорить.
Трофим всего лишь взялся за ручку двери, но открывать ее не торопился.
– Уходи! – требовала Тая.
– Может, все-таки дашь адрес?
– Уходи! Ты мне противен! – Молодая женщина распалилась не на шутку. Глаза ее лихорадочно блестели, как это бывает у психически неуравновешенных людей. А ведь она действительно могла быть не в себе. С ней работал психиатр, он смог мобилизовать ее внутренние силы на достижение важного в жизни результата, научил держать себя в руках, но до конца так и не вылечил. Именно об этом и подумал Трофим, выходя из машины.
Он достал из кармана свою визитку, положил ее на сиденье.
– Позвони мне, если вдруг возникнет необходимость.
– Уходи! Я тебя прошу! – Тая и умоляла и требовала одновременно.
Трофим ни на секунду не забывал, что его могут убить, но только закрыв за собой дверь, ощутил себя в перекрестье прицела. Та же Тая могла выстрелить ему вслед.
Крупицын едва не остановился, вспомнив о человеке в старинном плаще. Тая всерьез занимается историей, она много знает, и где взять трость со шпагой, ей известно. Он не остановился, но споткнулся. Восстановил равновесие, оглянулся. Тая сидела в машине и, казалось, смотрела ему вслед. Возможно, она хищно усмехалась, представляя, как всадит ему пулю в глаз. Или вонзит шпагу в сердце. А может, она придумает ему другую смерть. Трофим кивнул. Нет, не могла Тая быть тем самым таинственным убийцей. Но ведь кто-то мстил, кто-то убивал!..
Он еще раз оглянулся, осмотрелся и за воротами университета. Озирался по сторонам, пока ждал такси, а когда ехал в нем, сердце замирало, как только машина останавливалась на перекрестках. Убийца в карнавальной маске и с пистолетом в руке мог подойти к автомобилю и разрядить в Трофима всю обойму. И тем не менее он отправился не домой, а на объект. Страшно, а работать нужно. Домой он вернулся поздно, злой как черт, уставший как собака. Страх перед смертью слегка притупился, но дверь за собой он закрыл с чувством облегчения, даже шумно выдохнул из себя воздух. И в этот момент в гостиной вспыхнул свет. Трофим встрепенулся, стал открывать дверь, собираясь бежать, но увидел Аллу. В своем старом спортивном костюме черного цвета, то ли заспанная, то ли заплаканная, она с осуждением и даже враждебностью смотрела на Трофима. Как будто он вломился к ней в дом без предупреждения, а не наоборот.
– Ты что здесь делаешь?
Трофим настороженно смотрел на бывшую свою жену. Он знал точно, в каких масштабах Слава занимался бизнесом, возможно, у него не среднее, а крупное производство. Что, если Алла решила прибрать это дело к рукам, устроила чертовщину с очередью, заказала Евсюка, Мурата – для отвода глаз, а затем убила и своего мужа. Осталось только совершить четвертое убийство.
– Вообще-то, это и моя квартира! – встала в позу Алла.
Трофим усмехнулся, глядя на нее. Даже если Алла и есть тот самый злой гений, то пришла она вовсе не для того, чтобы убивать. А если убивать, то морально.
– Да пожалуйста! – махнул рукой Трофим.
Алла не убийца, это у него шарики за ролики заехали, если так дальше пойдет, скоро он будет подозревать свою собственную тень и шарахаться от нее. Нельзя так, нужно брать себя в руки.
Трофим взял чистое, но неглаженое полотенце, закрылся в ванной, принял душ. А когда вышел, услышал шипение яичницы на сковороде. Алла стояла у плиты, в одной руке деревянная лопатка, в другой мокрая губка. Готовила она, может, и не очень вкусно, но могла управляться на кухне сразу с несколькими делами. Сейчас она и яичницу жарила, и чай кипятила, и посуду мыла. А еще мысленно хоронила своего мужа. Но зачем она здесь? Славу совсем недавно убили, а она уже у Трофима. Решила переобуться в прыжке?
– Шаром у тебя покати, – сказала она.
– Это же и твоя квартира, – усмехнулся он.
– Да, но в магазин должен ходить ты, – парировала Алла.
Она стояла спиной к Трофиму, волосы собраны на затылке, скреплены черной резинкой. Спортивный костюм слегка великоват, и он легко снимался, Трофим помнил, как подходил к Алле вот здесь, на кухне, обнимал ее сзади, она соглашалась, и начиналось. Он вспомнил, но в душе ничего не шевельнулось. Алла чужой для него человек, это во-первых. А во-вторых, его мыслями завладела другая женщина. Глядя на свою бывшую жену, Трофим отчетливо понимал это.
