Шевелев не был вооружен, в одной руке он держал портфель, в другой – летнюю шляпу. Белая рубаха навыпуск, черные наглаженные брюки, до блеска начищенные туфли. И ни капли смущения на лице, взгляд строгий, даже немного суровый. Примерно так и должен выглядеть профессор психиатрии в момент, когда его берут за задницу.
– И что вы здесь делаете? – угрожающе спросил Трофим.
– Дверь была открыта.
– Это не дает вам права… Что в портфеле?
– Документы.
– Покажите!
Тая проснулась и, закутавшись в простыню, подошла к Трофиму, одной рукой оперлась на его плечо.
– Здравствуйте, Станислав Сергеевич!
Столь подозрительное появление профессора ее ничуть, казалось, не удивило. Может, она нарочно задержала Трофима до его приезда. Еще и дверь убийце открыла.
– Я смотрю, Таисия, чувствуешь ты себя хорошо.
– Портфель откройте! – потребовал Трофим.
– Ну что ты! – легонько толкнула Крупицына Тая.
– Ну, хорошо. – Шевелев прошел на кухню, поставил портфель на стиральную машинку, открыл его.
Трофим не держал его на прицеле, но ружье из рук не выпускал, если что, рубанет прикладом.
В портфеле оказались не только документы. Чистое белье в пакете, носки, тапочки, полотенце.
– Это вы к нам с ночевкой? – спросил Трофим.
– Нет, нет, я уже в гостинице номер забронировал, – складывая вещи обратно в портфель, сказал Шевелев. Он все старался казаться невозмутимым, но чувствовалось, что нервы его напряжены.
– А здесь есть гостиница?
– В городе гостиница. Завтра меня ждут в медицинской академии, будет лекция на кафедре психиатрии. Незапланированная. Решил совместить одно с другим.
– Приятное с полезным?
– Приятное с опасным… Боюсь, что мы имеем дело с опасным неконтролируемым процессом.
– Мы имеем?
– Боюсь, что этот процесс затронул и меня.
– А конкретней можно?
– Конкретней сказать не могу, пока только подозрения. Но в Москве мне оставаться опасно.
– И все-таки? – настаивал Трофим.
– Может, сначала чаю? – спросила Тая.
Шевелев посмотрел ей в глаза как врач, оценивающий состояние пациента. А Тая уже пришла в чувство, выглядела как нормальный человек, взгляд не блуждал, выражение лица вполне осмысленное.
– Да, конечно, чаю, – согласился профессор.
– И все-таки, кто вам угрожает?
– Нам угрожает.
– Кто?
– А кто мог отравить вашего друга? – нервно спросил Шевелев. Трофим мотал его душу, и это ему не нравилось.
– Робик?
– Я был твердо убежден, что сам Роберт поднять руку на своих обидчиков не мог, – сказал профессор. – И это мое мнение осталось неизменным.
– Тогда кто?
– А как вы оказались в больнице с черепно-мозговой травмой?
– У меня такое ощущение, что я из нее не выписывался, – мрачно усмехнулся Трофим. – Просто перевели в другое отделение. В психиатрию…
– Извините!.. – Шевелев смотрел Трофиму в глаза, будто видел в них признаки безумия.
– У вас никогда не возникало ощущения, что вы находитесь не в кабинете, а в палате для умалишенных?
– Не переживайте, вы с ума не сойдете. Ваша психика надежно защищена.
– Чем?
– В случае сильного негативного на нее воздействия ваш мозг переключается на отвлеченную тему, абстрагируется от стресса.
– Абстрагируется, – усмехнулся Трофим.
– Проще говоря, вы начинаете молоть чушь.
– Это вы меня сейчас оскорбили?
– Трофим, ну все! – вступилась за профессора Тая.
– Я никогда не чувствовал себя пациентом психиатрической клиники! – резко сказал Шевелев.
– Трофим, ты правда мелешь чушь! – сказала Тая. – Тебе говорят, что Робик угрожает нам всем… Или его мать? – спросила она, обращаясь к профессору.
– Доказательств у меня нет. Есть только предположение. И угроза.
– Угроза?
– Ольга Романовна угрожала мне, – глядя на Таю, сказал Шевелев.
– Язык у нее без костей, – кивнула она.
– Я недостаточно хорошо лечил ее сына. – Шевелев обращался только к ней, Трофим для него, казалось, не существовал.
– Она угрожала убить вас?
– Прямо – нет.
– Она приходила к Трофиму, просила за своего Костю, а когда ушла, раздался выстрел. В Трофима стреляли.
– Я не знал, – нахмурился Шевелев.
– Поэтому мы и уехали.
– А почему у тебя закончились таблетки? Разве они уже должны были закончиться?
– Не знаю…
– Что-то не то было с таблетками, – сказал Трофим, ехидно глядя на профессора.
Это ведь Шевелев снабжал ее лекарствами, он мог подсунуть ей просроченный товар. Или нарочно, или по недосмотру. Причем сделать он это мог совсем недавно, в тот же день, когда принимал Трофима в своем институте. Сначала к нему в кабинет зашла Тая, затем уже он.
– Да, мне приходилось постоянно увеличивать дозу, – сказала Тая. – Я пила по две, по три таблетки. Бывало, что и по четыре…
– А сейчас? Сколько таблеток ты приняла? – совершено не обращая внимания на Трофима, спросил профессор.
– Сейчас все в порядке… Есть, правда, ощущение, что нужно чуть увеличить дозу.
Но, возможно, это реакция на стресс…
– Давай-ка я сам решу, увеличивать дозу или нет.
– Я вам не мешаю? – язвительно поинтересовался Трофим.
– Нет, конечно! – Молодая женщина встревоженно глянула на Крупицына. Подошла к нему, обняла за руку, как делает женщина, когда боится потерять мужчину. А ведь Трофим запросто мог психануть и уйти.
– Нет… Если ты не прячешься за спину Таисии! – пристально посмотрел на него Шевелев.
– Правду-матку рубим?
– Таисия в тебя влюблена, ты же видишь.
– И что?
– Если ты ее бросишь… А ты ее бросишь!..
– Станислав Сергеевич! – топнула ногой Тая.
– Ты должна быть к этому готова! – Шевелев смотрел на нее так, будто собирался ввести в состояния гипноза.
– Но Трофим меня не бросит. – И она действительно стала успокаиваться.
– Нет? – Тем же взглядом Шевелев посмотрел и на Крупицына. Как будто в душу к нему заглянул.
– Нет!.. Я люблю Таисию!..
Шевелев кивнул, продолжая смотреть, казалось, в самую глубину его души. И вдруг благодарно улыбнулся.
