– Ну, хорошо…
– Что хорошо?
– Я тебе верю… Ружье заряжено? – сменив гнев на милость, благодушно улыбнулся Шевелев.
– Картечью.
– А ворота почему открыты? И дверь…
– Ворота. Ну да, – пробормотал Трофим.
Видимо, собираясь уезжать, Тая всего лишь сдвинула засов на воротах, а распахнуть их забыла. Трофим вытащил ее из машины, унес в дом, а о воротах забыл. А надо было вернуться, проверить, и дверь в дом он мог оставить открытой.
– Ворота нужно закрыть, – добродушно-наставительным тоном сказал Шевелев и взглядом дал понять, что всецело полагается на него.
Трофим сходил закрыл ворота, более того, проверил калитку, выходящую к реке. На обратном пути к дому он вдруг замер. Что, если враг уже в доме? Имелись у него подозрения насчет Шевелева, он даже в портфель к нему заглянул, а вот обыскать не догадался. Возможно, пистолет у Шевелева где-то под рубашкой, и сейчас он стоит у двери, ждет, когда Трофим зайдет в дом, чтобы убить его.
В дом Трофим входил с опаской, приоткрыл дверь, заглянул в прихожую с порога, только затем зашел с ружьем наперевес. Профессор его не караулил, и Тае он не причинял зла. Шевелев сидел за столом, молодая женщина наливала ему чай, и он даже не пытался лезть к ней с объятиями.
– Я предложила Станиславу Сергеевичу остаться у нас, – сказала Тая, осторожно глянув на Трофима.
– А оружие у вас есть?
– Вы же осмотрели, Трофим. – Шевелев кивком показал на свой портфель.
– Мы тоже без оружия сюда ехали, – напомнила Тая.
– Мы телефоны выбросили, когда сюда ехали, сигнализацию в машине отключили… А где ваша машина, Станислав Сергеевич?
– На улице.
– А телефон?
– Телефон со мной… – цокнул языком Шевелев. – Я, наверное, поеду!
Понял он, что облажался. Или вид сделал. Может, он никого и не боялся… Трофим качнул головой, укоряя себя в излишней подозрительности. И неприязненном отношении к Шевелеву, чья вина состояла лишь в том, что Тая в него когда-то была влюблена. Ему тогда было чуть за сорок, ей в районе двадцати лет – не такая уж и большая разница в возрасте.
Студентки часто влюбляются в своих преподавателей. Как и пациентки – в лечащих врачей.
– А если уже поздно? – спросил Трофим.
– Не поздно. Машину можно отогнать куда-нибудь подальше от дома! – предложила Тая. – И оставить в ней телефон!..
– Нет, нет, я поеду! – решительно сказал Шевелев и поднялся.
Но Тая его не отпустила. Сослалась на душевное расстройство, приближение которого она якобы, а может, и на самом деле чувствовала. Ей нужна была помощь, и Шевелев не смог ей отказать. Трофим не возражал, решив больше не возводить на профессора напраслину.
И все же, перегнав профессорский автомобиль на соседнюю улицу, в дом он входил в дурном предчувствии. Но ревновал он, как оказалось, совершенно напрасно. Профессор уединился в выделенной ему комнате, а Тая занималась ужином. Обед они проспали, но ужин обещал быть сытным и, возможно, не без выпивки. Впрочем, Трофим напиваться не собирался.
За ужином он действительно пропустил пару рюмочек, и на этом хотел было остановиться, но разговор коснулся Таи, Трофим хотел знать, какие у нее перспективы на будущее, не будет ли прогрессировать болезнь, но Шевелев не хотел откровенничать, поэтому Трофим решил подпоить профессора, чтобы выведать нужную ему информацию. Коньячок, что называется, лег на душу, и Трофим расслабился, и Шевелев как будто забыл, что за ним может охотиться бешеная Ольга Романовна.
Пары рюмочек хватило только Тае, она очень быстро перешла на чай, а едва за окнами стемнело, отправилась спать.
– А у вас действительно все серьезно? – проводив ее взглядом, спросил Шевелев.
– Тая мне еще в школе нравилась, – признался Трофим.
– А как же… Ну да ладно!.. – Шевелев решил не лезть в прошлое.
Трофима вдруг понесло.
– Дураками были!.. Идиотами!.. Но это же не значит, что нас нужно убивать?…
– А как же Роберт? Ему ведь всю жизнь сломали! – вздохнул профессор.
– Я не ломал… За Таю да, за Таю должен был заступиться, – повинился Трофим. Он вдруг почувствовал, что у него немеет язык, но это почему-то не отражалось на его способности говорить. Голова потяжелела, но оставалась ясной.
– А как же ваша медкомиссия?
– Ах да, вы же знаете…
– Я все знаю!
– Надо было Славику морду набить за ту медкомиссию!
– Почему не набил?
– Говорю же, дураком был.
– И тем не менее ты должен умереть, – на удивление спокойно сказал Шевелев. И даже не оторвался от своей тарелки, неторопливо отрезал от стейка кусочек мяса.
Трофим дернулся, как будто под ним взорвалась табуретка.
– Что?!
– За тобой уже идут.
– Кто? Костя?!
– Так вы же на меня думаете, – усмехнулся Шевелев, отправляя в рот кусочек мяса. – В портфель ко мне полезли… Думали, что у меня пистолет?
– А вдруг?
Трофим насторожился, но у него не возникло желания подняться. Ноги у него стали тяжелыми, но мышцы не отнялись, он легко мог подняться со стула и ударить профессора, если он вдруг схватится за нож или пистолет. Только вот подниматься не хотелось и шевелиться тоже.
– Неужели вы могли подумать, что я застрелю вас на глазах у своей пациентки?
– После того что уже случилось, я могу думать все что угодно.
– Я не мог убить вас на глазах у Таисии. Я не мог причинить ей душевную травму… По той же причине я не мог вступить с ней в интимную связь.
– Что?! – На этот раз желание подняться у Трофима возникло. Ноги слушались его, но заторможенность происходила где-то на уровне мозгового центра, и он остался сидеть.
– Я не мог бы вступить с ней в интимную связь, – немного подумав, перефразировал профессор. – Даже если бы возникла такая возможность.
– А возможности не было? – Трофим все-таки заставил себя подняться, но как-то уж очень медленно разгибались ноги.
– Если вы что-то знаете, держите это при себе, – поморщился Шевелев. Он, казалось, и не замечал, что Трофим стоит перед ним.
– Но вы же не просто так сказали… Значит, что-то было!
– Таисия могла наделать глупостей! Но вы должны понимать, что я не мог воспользоваться этим. По той причине, что не могу причинить зла своей пациентке.
– А кому можете?
– Честно сказать, я разозлился, когда вы переместили меня из кабинета в палату для умалишенных… Дело в том, что я действительно могу сойти с ума.
