Это мог быть кто-то из дружков Захарова или даже его новоявленный босс.
Подумав о Жорике, Олег взял разгон. Он оступился, нога его угодила в лужу крови, расплывшуюся под головой покойника, а пол в холле был мраморный, скользкий.
Пытаясь удержать равновесие, Олег проехал через весь холл и в дверях нос к носу столкнулся с Жориком. Глаза у парня были дикие, лицо в крови. От страха Жорик забыл про пистолет, который держал в руке и шарахнулся назад. Но его повело в сторону, он спиной налетел на дверной косяк и застыл, в ужасе глядя на Олега.
– А ведь я тебя, падлу, от смерти спас! – Олег хищно улыбнулся, в упор, зло глянул на Жорика.
– Так я ведь это помню, поэтому и нахожусь здесь, – заявил тот.
– Поэтому, стало быть, да? – Олег ухмыльнулся.
Ненависти у него не было. Разве можно ненавидеть чирей, вскочивший на заднице?
– Захар с Аликом беспредел развели, я должен был их остановить, – пробормотал Жорик.
– Где моя мать? – резко спросил Олег.
– Где твоя мать? – Жорик вроде как удивился, но при этом невольно глянул влево, в сторону дороги, на которой могла сейчас находиться его машина.
– Кто там?
– Где там?
– В машине.
– В какой машине?
Олег ударил Жорика в живот со всей силы, как будто хотел пробить его насквозь. Не пробил, конечно, но на пол уронил и заставил корчиться от боли в позе эмбриона.
Жорик выпустил из руки пистолет.
Олег не поленился поднять его с пола, развернулся и глянул на Женю, которая все так же стояла на верхней ступеньке и в оцепенении глядела на него.
– Руками ничего не трогай! – поворачиваясь к Жене спиной, сказал он.
Олег к пистолету Алика не прикасался, да и Женя вряд ли догадается оставить на нем свои пальчики.
Парень наспех связал Жорика, кое-как заткнул ему рот. Потом он вернулся к Жене и на всякий случай осмотрел Захара и Алика. И с тем все, и с другим.
Пистолет Захара Олег оставил под лестницей, к машине отправился с трофеем, отбитым у Жорика.
Маму он не боялся. Она не будет стрелять. Сын почему-то был уверен в этом. А в другом
– нет. Если мама сейчас находилась в машине, то это значило, что она заодно с Жориком.
В автомобиле вместе с ней мог сидеть приспешник Жорика. Вряд ли у него нет оружия.
Черный джип стоял за той самой ивой, за которой когда-то прятался Олег, наблюдая за домом Косенкова. Мама тогда была всего лишь любовницей хозяина жизни. Сын никак не мог осуждать ее за это.
Да и станет ли он винить ее сейчас, вот в чем вопрос. Кем бы она ни была, а Олега из лап закона выдернула, а в этот раз и вовсе не позволила подставить его. Да, с Косенковым ей пришлось решить, но так он тоже хорош. Хотя Жорик представлял собой гораздо большее зло.
Олег торопился. Тут в любое время могли появиться менты, а он находился практически на открытой местности, весь в крови, с пистолетом в руке. Ему некогда было подкрадываться к машине. Он шагал по дороге, только у самого поворота резко ушел в сторону, по лежалой траве, к осыпавшейся иве.
Окна в машине были затемненные, однако салон все же просматривался насквозь, хоть и плохо. Там вроде бы никого не было.
А где же мама?
Машина была закрыта на замок, а забрать у Жорика ключи Олег не догадался. Он-то думал, что мама откроет ему дверь, если она одна.
Он вплотную подошел к джипу, осторожно заглянул в салон. В этот момент послышался глухой стук, и машина едва заметно вздрогнула. Кто-то стукнул по заднему крылу из багажника. Удар был довольно сильный, но единственный. Наверное, человеку, находившемуся в машине, просто не хватало сил на продолжение.
Олег выбил стекло, открыл заднюю дверцу. Сигнализация сработала, заорала, как резаный поросенок, но это его не остановило. Он опустил спинку заднего сиденья и увидел полу розового женского халата, из-под которого выглядывали голые коленки. Заметил парень и веревки, которыми были связаны ноги.
Бандиты схватили маму во время завтрака. На ней тогда был розовый халат. В нем они и запихнули ее в багажник машины, предварительно связав и заклеив рот.
Олег опустил другую спинку и увидел маму. Рот у нее действительно был заклеен пластырем, руки связаны. Она обморочно смотрела на Олега, глаза ее закрывались сами по себе.
Нет, мама не могла быть с Жориком заодно. Значит, наврал Сельев.
Сигнализация продолжала визжать, действовала на нервы. Олег торопливо вытащил маму из машины, хотел развязать, но узлы на веревках были затянуты крепко, их можно было только разрезать. А нож он, как назло, потерял в самом конце смертельной схватки. Парень сорвал пластырь, расклеил маме рот, сгреб ее в охапку и взгромоздил на плечо.
– Ты куда, сынок? – без сил спросила она.
– В дом, там тише.
Еще можно было запереть калитку на замок, получить хотя бы иллюзию безопасности.
– Там эти подонки. Телефон им нужен.
– Да, тот самый, который они потеряли, – сказал Олег. – Он им уже не нужен.
– А почему ты в крови? – спросила мама.
– Душу поранил, – ответил он.
Ему ничуть не жаль было Захара с его дружком. Он сделал с ними то, что и должен был. Но руки у него теперь по локоть в крови, а он же не маньяк какой-то, чтобы радоваться этому.
– Они Диму убили.
– Я знаю.
– И Пронько тоже, – еле слышно пробормотала мама. – Они говорили, я слышала.
– Так это ты с утра в багажнике была, – сказал Олег.
Он то ли спросил, то ли констатировал факт. В любом случае мама не отозвалась. Она потеряла сознание.
Олег не стал приводить ее в чувство. Он продолжил путь, занес ее во двор, закрыл за собой калитку и поразился той жадности, с которой Жорик хватался за жизнь. Связанный по рукам и ногам, он умудрился открыть входную дверь и выползти на крыльцо.
Олег наступил на него, зашел в дом, положил маму на диван, стоявший в холле.
Женя так и оставалась на лестнице, в том же самом месте и положении, в каком ее покинул Олег. Его появление встряхнуло ее.
Она пришла в чувство, взглянула на маму и сказала:
– Нашатырь нужен.
Девушка тут же исчезла, видимо, в поисках аптечки.
Олег нашел свой нож, срезал веревки. Мама сразу же открыла глаза и вяло, но тепло улыбнулась ему.
Олег крикнул Женю, велел ей принести воды, а сам рванул к Жорику. Тот уже скатился со ступенек, пытаясь сбежать отсюда. Кляп вывалился у него изо рта.
– Не можешь ты летать, тварь! – заявил Олег, схватил его за грудки, рванул на себя и поволок в дом. – Тебе только ползать!
