– И лошадь на каблуках сорок третьего размера!
– Я не знаю.
– Вот мы и выясним!.. Смотри, что он делает!
Каштанов развернул машину на перекрестке, по всем правилам дорожного движения. Юра должен был нарушать эти правила, чтобы нагнать его. Зеленый цвет светофора сменился на красный, а ждать некогда, ехать нужно немедленно.
– Давай через сплошную! – потребовала Люба.
– Я не могу!
– Или ты у меня сам станешь лошадью сорок третьего размера! – взъярилась она.
Юра вздохнул, с опаской глянул на нее и резко взял влево. Они развернулись под носом у грузовика. Водитель ударил и по тормозам и по клаксону, но Люба восприняла звуковой сигнал как пение фанфар и хороший знак на будущее.
Ропотова блаженно улыбалась, изображая из себя святую дурочку. Ну да, если память девственная, значит, и сама она невинная.
– Даша, все очень серьезно. Вас пытались убить. Возможно, попробуют снова, – нарочно нагнетал обстановку Павлов.
Малахов стоял рядом с ним, слушал его, наблюдал за Ропотовой. Чутье подсказывало ему, что женщина притворяется.
– Я знаю, что меня пытались убить, – сказала она. – Но ничем не могу вам помочь. Я ничего не помню, не знаю, кто такие эти Милонов и Антонов!
– Эдуард вам ничего не говорил?
– Эдуард… – Ропотова тепло, мечтательно улыбнулась. – Мне он понравился. В него можно влюбиться.
– Мне он говорил, что вы его не любили, – сказал Малахов.
– Как это не любила? – Женщина удивленно глянула на него и этим подкрепила догадки.
Возмутилась она искренне, так, как будто знала, как все было на самом деле.
– Каштанов и вчера был у вас, и сегодня. Неужели он не говорил вам, кто такой Антонов?
– Сам Антонов говорил мне, кто такой Антонов. Я вам даже скажу больше. Он просил меня держать язык за зубами. Но я даже не представляю, что такое важное могу знать.
– Ничего, вспомните.
– Скорей бы.
– Но может быть уже поздно, – заявил Макс.
– Что поздно? – спросила Ропотова.
– Не зря же вас предупреждал Антонов. Вы много знаете, вы опасны, вас нужно убрать. Но если вы нам все расскажете, то преступники вас не тронут, в этом уже не будет смысла. Опасность будем представлять мы, убирать нужно будет нас. Попытка уже была. Вы знаете, что подполковника Малахова пытались убить? – напористо спросил Павлов.
– Я ничего не знаю! – голос Ропотовой задрожал, правая рука затряслась, глаза закатились. – Мне плохо! Позовите врача!
– Да, конечно.
Артем практически уверен был в том, что это всего лишь симуляция, но выводить Ропотову на чистую воду не собирался. Во всяком случае, сейчас. Тем более что ее состояние действительно могло ухудшиться от сильного волнения.
Каштанов возвращался в больницу, и это можно было понять. Мало ли, наверное, забыл сказать Ропотовой что-то важное. Но почему он припарковал машину с обратной стороны главного корпуса?
Каштанов вышел из автомобиля. К нему подъехала старая синяя «Нива» с грязными номерами. Он сел в нее и уже на ней продолжил свой путь.
– А ты говоришь, черный мальчик, – проговорила Люба, завороженно глядя на «Ниву».
– Черная кошка.
– А черная кошка к беде. Ой, что-то будет!
– Что будет?
– Хватит причитать! – заявила Люба. – Поехали!
«Нива» уже действительно сворачивала за угол больницы, а Юра все ворон считал. Неужели о черной женщине думал?
Слишком уж сложную схему выбрали киллеры. Проникнуть в квартиру к Сажину, усыпить его, принести снайперскую винтовку, выстрелить. Столько всего нужно подготовить, состыковать, а подполковник Малахов мог просто взять да и не приехать в тир. И что тогда? Проще им нужно было действовать.
Сажина совсем не стоило подставлять. Можно было просто его убить. Так оно надежней.
Малахов шел быстро, да и Максим торопился поскорее убраться из затхлой тишины больничного корпуса на свежий воздух цветущего лета. Наконец они вышли из здания, остановились.
Малахов шлепнул себя по карману как будто в поисках сигарет. Это у него осталось с прошлого, когда он курил. Только это. Ему проще, у него сила воли, бросил один раз и навсегда.
А Максим все не мог. Пачка сигарет у него в кармане. Как было не закурить в постели с Юлей после бешеного с ней полета? Душа ведь не просто просила, она требовала, да и сейчас хотела курить.
– Ну и что скажешь, Макс? – спросил Малахов.
– Не верю я ей, – заявил тот и все-таки вытащил сигарету.
Малахов лишь усмехнулся, глянул на него и даже кивнул, соглашаясь немного подождать. Погода отличная, зачем дымить в машине, когда это можно сделать на свежем воздухе?
– Вот и я не верю. Темнит Ропотова.
– Все запутано. Ропотова темнит, Юля юлит, Каштанов бегает за ключами. Слишком это сложно. Я бы куда проще поступил. – Максим опустил голову, прикурил от зажигалки.
– Как именно?
– Надел бы маску, взял автомат… Маска! – Максим оторопел, увидев человека, стремительно выходящего из-за кустов в густой тени деревьев.
И маска на нем, и автомат с глушителем в руках, и Малахов на линии огня. Можно спрыгнуть с крыльца или нырнуть за дверь, но на это уйдет время, а палец киллера уже на спусковом крючке.
Максим не собирался жертвовать собой, закрывать начальника от пули. Он даже не подумал о важной миссии, возложенной на них. Вернее, подумал, но уже после того, как шагнул в сторону, перекрывая собой линию огня. Поздно уже было отступать. Пистолет он не успевал вытащить.
Выстрел не заставил себя ждать. Автомат был с глушителем, а громыхнуло так, как будто такового тут и рядом не лежало. Человек в маске пошатнулся, нажал на спусковой крючок, но ствол задрался вверх, пули ударили по окнам третьего этажа. Тут же снова прозвучал выстрел. Киллер упал в одну сторону, автомат полетел в другую.
А между ними на пузо шлепнулся Штанов, вылетевший из-за куста с пистолетом в руке. В третий раз его оружие выстрелило так же громко, но как-то очень уж беспомощно.
Упал и сам Павлов. Он повалился за крыльцо, куда столкнул его Малахов.
В наступившей тишине истошный женский голос прозвучал особенно громко:
– Держите его!
Сначала Максим услышал шум двигателя, затем увидел синюю «Ниву», которая, натужно набирая ход, неслась к воротам. Он и Малахов вынули пистолеты и бросились к своей машине.
Штанов стоял на коленях и тупо смотрел на киллера, руками упираясь в его грудь. Он то ли реанимировать его пытался, то ли просто не мог сохранять равновесие.
