Разница между нами велика – возраст, сила, положение, обстоятельства.
Он недавно пережил покушение и блистает в дорогом костюме, находясь в компании таких же влиятельных мужчин. Я не знаю, что со мной будет, и нахожусь в шаге от сильной истерики.
– Не реви, малыш. Я не причиню тебе вреда.
Анварову всё-таки удаётся снять мои пальцы с дверной ручки. Он разворачивает к себе лицом, заставляя зарыться лицом в грудь. Нос щекочет пряный запах сигар, элитного парфюма и мужского, разгорячённого мускуса. На волосы ложится тяжёлая ладонь, скользя медленно.
Анваров неторопливо гладит меня, уводя руку на шею и на спину. Поддерживает, запирая в объятиях. Не позволяет сдвинуться ни на миллиметр, пока моя истерика и сухая дрожь не растворится в плотной атмосфере его уверенности и мужской силы.
– Это был просто маленький урок. Не стоит совать свой веснушчатый носик в мои дела. Хорошо?
Я киваю.
– Но ты не обозначил, что можно, а что нельзя. Имею в виду, документально… – говорю уже без слёз в голосе.
Анваров согревает волосы жаркими выдохами, целуя волосы.
– Пойдём, – тянет за собой. – Неприятно видеть, что ты трясёшься от страха и видишь во мне чудовище. Хочешь договор? Будет договор.
– Прямо сейчас? – удивляюсь, зная, что уже очень поздно. – Ночью?
– Время суток не имеет значения.
***
– Садись.
Анваров приводит меня в свой кабинет и усаживает на кожаный диван. Сам обходит большой стол из тёмного дерева и садится на кресло. Теперь он опять выше, массивнее и сильнее, давит грозовым фронтом, не делая даже ничего.
Поймав мой растерянный взгляд, мужчина крепко матриется под нос, стаскивая с плеч пиджак. Расстёгивает пару пуговиц и закатывает рукава белоснежной рубашки.
Я смотрю, как он пытается убавить обилие атрибутов власти. Но я нахожусь в его царстве – каждый предмет интерьера полон роскоши и намекает на неравноправное положение.
Подхватив блокнот с обложкой из чёрной кожи, Анваров садится рядом со мной. Отщёлкивает колпачок дорогой ручки, протягивая мне.
– Пиши. Всё, что хочешь получить за свои услуги.
Я крепко держу ручку, но пальцы всё равно дрожат. Чем больше я пытаюсь унять дрожь, тем сильнее выходит нервная пляска. Опустив ручку на белые листы блокнота, собираюсь с мыслями.
– Для начала я хочу точно знать, что именно вы…
– На «ты», малыш, – усмехается Анваров.
– Что именно ты хочешь? На какой срок…
Анваров хмурится, посмотрев на часы.
– Обсуждение может затянуться до самого утра.
– Ты сам сказал, что время суток не имеет значения, – напоминаю, возвращая его же слова.
– Хорошо, – по губам Анварова скользит улыбка с лёгкой толикой сожаления.
Наверняка мужчина надеялся опять опутать меня словами и отложить этот важный пункт на неопределённое время. Отложить и сделать вид, что забыл. Использовать меня и выкинуть, не дав ничего взамен.
Кажется, только теперь я понимаю, что большой бизнес – именно такой. С запугиваниями, обманом, кучей увёрток… Мне придётся быть очень внимательной и осторожной рядом с этим мужчиной.
Глава 17
Ильяс
Надо же, кроха пытается отрастить зубки.
Леся застыла напротив, сидя на диване. Она совсем девчонка – молодая, неискушённая. Занятная и привлекательная по-своему. Всё чаще и чаще она притягивает взгляд небрежной красотой чистых линий, ещё не подправленных ни временем, ни рукой искусного визажиста или пластического хирурга.
Я давно не имел дел с такими наивными куколками, как она. Мне ничего не стоит запудрить ей мозги, заставив делать то, что нужно. Даже запугивать не нужно. Ради спасения младшего брата Леся пойдёт на всё, потому что сильно любит его.
Абсолютная власть в моих руках. Поэтому когда кроха что-то начинает пищать про договор, циничному бизнесмену Анварову становится смешно. Кто она такая, чтобы требовать от меня материальных благ? Никто.
Но глядя на светлое, кукольное личико, какой-то части меня хочется пойти Олесе навстречу, дать желаемое. Не ради обмана или грядущей выгоды. Но только потому, что ей так будет спокойнее.
Малышка очень наивная и до сих пор верит в силу слов, скреплённых печатями. Знала бы она, как в высших эшелонах власти умело вертят эти законы и плюют на них, была не столь ретива в желании узаконить договорные отношения, приведя их под некий перечень прав и обязанностей.
Крохотное желание отгородиться от действительности иллюзией защитного экрана… Исполнить его ничего не значит для меня, но будет значить очень многое для Олеси.
Нужно придать ей уверенности и расслабить кроху. Так будет лучше. Мне нужна юная, неискушённая и нетребовательная девушка в роли невесты. Но не запуганная до полусмерти жертва, с затравленным взглядом и желанием сбежать, сквозящим в каждом жесте.
Её страх и испуг должны быть мне понятны. Но я давно разучился бояться. Чувство самосохранения отбито напрочь. Ещё со времени, когда участвовал в боях без правил. Недавнее неудавшееся покушение щекотнуло нервишки, но едва ощутимо. Просто ещё одна проблема из ряда других, требующая решения.
Нужно найти тех, кто стоит за покушением. Найти и размазать, не оставив ни единого следа. Возможно, придётся просить о помощи Багратова. Двоюродный старший брат – большой специалист в умении убирать людей так, будто их никогда и не было.
– Мы же составим договор? – уточняет Олеся.
Голос звенит от напряжения. Я могу дать ей необходимые гарантии – минус один пункт. Заставить её расслабиться?
Я умею расслаблять женщин, но при этом на них не остаётся ни клочка одежды. Взгляд сам пробегается по линиям тела Олеси. Плавным, изящным и совсем тонким, словно она карандашный набросок. Едва заметный и очень хрупкий.
Словно почувствовав направление моих мыслей, Олеся отодвигается на самый край дивана. Как можно дальше от меня. Синеватая венка под тонкой, бледной кожей начинает биться сильнее.
– Конечно, составим. Именно для этого мы здесь и находимся…
Откидываюсь на подушку, стараясь перехватить мысли, устремившиеся в вольготном направлении. Я не рассматривал эту крошку на роль любовницы в постели. Наверняка она будет зажиматься и целую вечность снимать лифчик, делая это по миллиметру.
Но внезапно просыпается древний азарт охотника. Взять недоступное и сложное. Все прочие цели легко исполнят моё желание по щелчку.
Мне же хочется иного. Будет забавно наблюдать, как щёчки Олеси розовеют от пристального внимания, а чувство страха сменяется чувственным трепетом и желанием большего.
