— Что же случилось, что вы так быстро сбежали из больницы? — задал я пациенту дежурный вопрос, не ожидая услышать ничего вразумительного. За годы работы врачом я уже привык к тому, что люди искренне считают себя намного умнее врачей.
— Да что там делать? Я написал отказ от дальнейшего лечения в стационаре. Я к вам тут похожу. Так ведь можно? — простодушно ответил парень.
— Можно, чего же нельзя… — задумчиво ответил я, читая выписку.
«Отморожение обеих стоп, пальцев обеих кистей 2–3-й степени. Реактивный период». И этот человек не хочет лечиться в стационаре…
— А что случилось? Как вы заработали себе такую красоту? — поинтересовался я.
Оказалось, что парень недавно приехал на заработки и не успел купить себе теплую одежду и обувь. Работа у него была связана с небольшими разъездами по близлежащим городам, и в одну из таких поездок его машина заглохла на трассе. Помню, что морозы тогда были около минус 40, а поскольку теплой одежды у парня не было, толкал машину он без перчаток и в легких кроссовках. Добравшись вместе с машиной до ближайшей заправки, он не чувствовал ни ног, ни рук.
Пока я общался с молодым человеком, моя перевязочная медсестра разматывала ему повязки.
Кисти и пальцы рук были в относительно нормальном состоянии, чувствительность, естественно, была снижена, местами кисти были покрыты волдырями, но в целом при должном лечении прогноз благоприятный. Но стопы… Стопы ужасали. Большие пальцы на обеих ногах были темно-багрового цвета, болезненные, а на поверхности остальных пальцев виднелись волдыри с желто-зеленым гнойным содержимым.
— Молодой человек, я вам очень рекомендую вернуться в стационар и нормально пролечиться, если вы хотите сохранить ваши конечности.
— Доктор, понимаете, там просто ужасные условия. По шесть человек в палате, некоторые люди лежат в коридорах, душно, запах… Я не хочу лежать в таких условиях.
— Я вас понял… Ладно, что делать. Будем, значит, лечиться амбулаторно.
Я расписал парню лечение и велел ежедневно приходить на перевязки. Не знаю почему, но мне стало невероятно жаль этого парня, совсем молодого, попавшего в такую непростую ситуацию по своей же глупости.
Какое-то время он исправно приходил, но, говоря откровенно, положительной динамики на стопах я не наблюдал, но как бы я его ни уговаривал лечь в стационар, он неизменно отказывался, а потом и вовсе пропал на долгие две недели.
— О, куда же вы пропали? Я вам звонил, вы трубку не брали, — попытался отчитать я пациента.
— Я в стационаре лежал. Вот. — И протянул мне выписку.
«…проведенное лечение (оперативное) — ампутация первых пальцев обеих стоп…» А ведь если бы он изначально не ушел в самоволку, этого можно было избежать.
Поэтому, уважаемый читатель, очень вас прошу, слушайте докторов. Иногда это может спасти вам жизнь! Берегите себя!
Второй дом — друзья-коллеги
Когда работаешь на ставку — жить не на что; когда работаешь на две ставки — жить некогда.
Настоящая романтика ургентной медицины — в ночных дежурствах. С одной стороны — это настоящее испытание на стойкость: работа на ногах несколько суток подряд, ночные операции, стрессовые ситуации, где не у кого спросить совета, но с другой — это бесценный опыт, который не почерпнешь ни в одном учебнике.
После интернатуры я занялся поиском работы. Какое-то время я поработал в поликлинике в Питере, потом — в одной из ЦРБ Ханты-Мансийского автономного округа, но мне хотелось большой хирургии, поэтому, когда подвернулось место в отделении неотложной хирургии в Новосибирске, я с радостью согласился и отправился, навстречу новым возможностям.
Сейчас, по прошествии нескольких лет, я с большим теплом вспоминаю этот период своей жизни, душевные, но в то же время очень тяжелые дежурства и нашу дружную ургентную бригаду. Почти сразу после моего приезда я подружился с Мансуром. Мансур уже был опытным хирургом, который оперировал всю ургентную абдоминальную патологию. Нас всегда ставили вдвоем, да и я всегда был только за: его — дежурным врачом по стационару (ответственный хирург), меня — по приемному отделению. Частенько смены выпадали подряд: пятница, воскресенье, поэтому мы, за отсутствием необходимости идти домой, жили в больнице все выходные: заступали в пятницу вечером, сдавались в понедельник утром. Часто с нами на смены попадал еще один молодой врач — ординатор Канибек. Если мы были в операционной, Канибек нас прикрывал по стационару, и наоборот.
Дежурство обычно начиналось с утренней планерки, где мы принимали смену. Потом мы делали обход больных, убеждались, что все живы и почти здоровы, и садились завтракать. Мансур был отличным поваром и частенько баловал нас вкуснейшими блюдами из национальной узбекской кухни.
Нам повезло с ординаторской — она состояла из двух отдельных комнат: одной большой собственно ординаторской, где проходили планерки и писалась документация, и еще одной маленькой комнатки, где стоял диванчик, телевизор, холодильник, раковина и плита на две конфорки.
Хорошо помню дежурство, когда Мансур пообещал нас всех накормить маставой
[42]. Это традиционный узбекский суп. От аромата этого блюда просто голова идет кругом. Мы договорились, что, пока мы с Канибеком прикрываем тылы в приемном отделении, у Мансура есть время сбегать на рынок, купить продукты и, собственно, приготовить блюдо. Пациентов в то дежурство было, как всегда, много, но не по нашей ургентной специализации, так, по мелочи: кишечная колика, боли в желудке, геморрой и так далее. Набегавшись в отделении, в предвкушении вкусного и сытного обеда, мы с Канибеком направились в ординаторскую.
— Доктора, шестая палата, пациент, который поступил вчера, его рвало кровью, сейчас он без сознания на полу, — закричала, едва увидев нас, дежурная медсестра, молоденькая девочка только после колледжа, — что мне с ним делать?
— Что делать, что делать, анестезиолога вызывай на консультацию. А я пока гляну, что там.
Если вы когда-то видели желудочное кровотечение, то вы его больше никогда ни с чем не перепутаете. Во-первых, это вид. В медицинской терминологии есть даже специфический термин — рвота по типу «кофейной гущи». Во-вторых, когда заходишь в палату, мгновенно чувствуешь специфический запах, его сложно описать, его нужно один раз услышать.
Пациент был госпитализирован накануне с диагнозом «синдром Мэллори — Вейсса», это достаточно редкая патология, которая характеризуется разрывами слизистой верхних отделов ЖКТ. Пациенту была назначена консервативная терапия гемостатиками, которая, как оказалась, была неэффективна, поэтому во избежание повторных таких инцидентов мы поставили зонд Блэкмора и анестезиолог назначил капельницу. Довольные работой, наконец-то ушли на обед.
