Юный заклинатель закатил глаза и пренебрежительно фыркнул:
— Такая наивная…
Хотя его слова звучали грубо, Кан Мейлин больше не обращала внимание на подобное. Она твёрдо решила: Лан Шанью хороший!
— Не смей беспокоить меня по подобным пустякам, — высокомерно заметил мальчик, будто бы догадавшись, что Линлин всё ещё не собирается убегать прочь в слезах.
— А… А что у тебя с лицом? — в тот момент она заметила синяк под глазом Лан Шанью и забеспокоилась.
— Не твоё дело, — холодно процедил заклинатель, походя на рассерженного волчонка. Тогда Кан Мейлин вспомнила, насколько сильно его не любили на пике Тайшань…
— Давай помогу, — сразу же предложила она, — я сбегаю к целителям и…
— Я помог тебе из секундной прихоти, просто из скуки, — Лан Шанью сузил алые очи, пронзая её недовольным взглядом, — не для того, чтобы ты пыталась быть «хорошей девочкой».
Кан Мейлин посмотрела на него с искренним недоумением:
— … Я знаю.
— Что? — нахмурился Лан Шанью.
— Я знаю, что ты сделал это, не преследуя цель подружиться, — она смущённо улыбнулась, — и, конечно, для тебя подобное совсем не сложно, но… Послушай, я просто хочу помочь. Синяки, должно быть, болят.
Мальчик смотрел на неё пристально и подозрительно, будто пытался углядеть «нечто». Но, в итоге, он мог только лишь смириться и раздражённо фыркнуть:
— Мне не нужны лекарства. Я могу залечить синяк при помощи культивирования. Останется лишь внешний недолговечный след.
Глава 10
Как и ожидалось — Лан Шанью был удивительным! Хотя Кан Мейлин не могла похвастаться всеобъемлющими знаниями, но она понимала, что для заживления ран требуется очень высокий уровень концентрации и духовных сил… Девочка могла лишь предположить, что «демонёнок» преодолел несколько ступеней совершенствования разом.
— Полезнее пользоваться помощью целителей, — нахмурился брат Ван, когда она украдкой спросила его об этом, стараясь, впрочем, не выдать Лан Шанью.
— А когда я так смогу? — невольно вырвалось у девочки.
— Я не могу сказать тебе, — качнул головой Ван Линг, а после пояснил, — не у всех есть предрасположенность к самолечению. Конечно, на высших ступенях почти все получают возможность черпать духовную энергию, насыщая ею тело, но… До достижения определённого уровня, правильным считается искать помощи лекарей.
Кан Мейлин тихонько кивнула. Может, Лан Шанью соврал ей? Или, всё же, сказал правду?
Если это не ложь, то она могла лишь восхититься им… Ей, скорее всего, подобных высот не достигнуть.
«Рождённый ползать — летать не может» — вспомнились слова из мудрой книжки.
С другой стороны: как часто мальчик пользовался подобным? Линлин подумала о том, насколько плохо к нему относятся на пике Тайшань и вздохнула с сожалением.
Однако, совсем скоро у неё появились другие причины для сожалений…
Потому что она познакомилась со своей наставницей, Шао Лилинг. Эта женщина выглядела молодо, будто ей самой не больше семнадцати лет. Однако, на самом деле, Лилинг имела ранг младшего мастера пика Шаньси. Коренастая и низенькая, она казалась даже чуть ниже Кан Мейлин, которая была подростком.
У Шао Лилинг короткие каштановые волосы вечно связаны в растрёпанный хвост, а глаза чёрные и настолько колкие, что от её взгляда становилось не по себе. Линлин подумалось, что эта женщина похожа на тот типаж книжных персонажей, которые любят создавать проблемы из воздуха. И не ошиблась.
Проблемы начались с первой же встречи.
— Здравствуйте, наставница Шао! — Кан Мейлин низко поклонилась, сложив ладони в приветственном жесте.
Однако, ответ задержался на десяток секунд, прежде чем Шао Лилинг неприязненно фыркнула:
— Наставница? Как самонадеянно! Я не признаю тебя своей ученицей, пока ты не докажешь свой талант.
Уже в тот момент Мейлин поняла: просто не будет. Она знавала таких женщин, которые готовы цепляться за каждую мелочь, чтобы принизить соперницу… Правда, то было в деревнях.
— Безрукая! Твой почерк просто ужасен. Как ты собралась запечатывать свитки с такими навыками? Я очень разочарована, ученица Кан! — бесконечно ярилась Шао Лилинг во время их первого занятия… Казалось: ей не нравится абсолютно всё!
Кан Мейлин чувствовала себя разбитой. Язык наставницы Шао слишком острый, тяжело работать под её присмотром. Если Линлин совершала ошибку — её осуждали. После этого, девочка начинала нервничать и ошибалась ещё больше, отчего ярость Лилинг только возрастала!
Первое, второе… Десятое занятие — ничего не поменялось.
— Отвратительно. Перепиши! Кто так смешивает чернила? Твой уровень ниже дна, ученица Кан! Впрочем, на что я надеялась, обычная деревенская девочка…
Руки Кан Мейлин дрожали от перманентного стресса и бессилия. Она боялась попадаться на глаза своему учителю.
И ей некому было излить свои печали. Остальные младшие ученики ограничивались скупым сочувствием и Линлин не хотела их донимать понапрасну. Изменить что-либо мог Ван Линг, который был старшим мастером, но, даже заметив состояние девочки, он лишь проронил:
— Старайся лучше, Кан Мейлин.
И это стало последней каплей. После очередного тяжёлого занятия, девочка убежала на пик Тайшань, чтобы перевести дух.
Бамбуковая роща казалась совершенно безмятежной и Линлин не думала, что расплачется сразу же, как только войдёт в её пределы.
Кан Мейлин считала себя достаточно стойкой, но, на сей раз, у неё просто не было сил. Она размазывала слёзы по щекам и тихонько всхлипывала, пытаясь унять предательскую дрожь. Слова Шао Лилинг продолжали звучать в ушах Мейлин, доводя её до отчаяния.
«— Бесполезная… Деревенская девчонка… Отвратительно» — ей казалось, что голос наставницы въелся в сознание, уничтожая все надежды Кан Мейлин на светлое будущее.
Треск веточки рядом заставил девочку поднять заплаканный взгляд. Она увидела перед собой напряжённого Лан Шанью и сдавленно всхлипнула, решив, что мешает ему заниматься.
— Я… Я сейчас…
«Сейчас уйду» — хотелось сказать Кан Мейлин, но она не смогла договорить, продолжая плакать.
Лан Шанью рвано выдохнул и раздражённо цокнул языком, но не ушёл. Вместо этого, он резко проговорил:
— Прекрати. Чего сырость разводишь?
— Потому что… Потому что Лан Шанью был прав. Я бесполезная, — всхлипнула Линлин, плавая в собственной горечи.
Шанью замер, словно эти слова ему особенно сильно не понравились, а потом заявил:
— И что с того? Теперь бесполезно сожалеть. Ты уже часть Храма Небожителей.
Голубые глаза Мейлин задрожали, когда она посмотрела на мальчика. Он поджал губы, но упрямо продолжил:
