Кадарские твари не животные, хотя по незнанию кадарскую гончую легко спутать с охотничьей собакой. Выведенные при храме Песчаного Кадора, они по своей сути кровожадная нежить, чудовища. Официально держать их запрещено…
Я не удивлён, что Рей Лотт связан с песчаниками, но я не ожидал, песчаники не просто просочились в Вадор, но и чувствуют себя здесь почти как дома. Ценная информация, очень ценная.
Оказывается, времени меньше, чем я полагал. Планы придётся форсировать.
Империя начинает войну.
— Я залезла через окно на первом этаже, оно было приоткрыто. Папки лежали в кабинете, как я и ожидала. В одной из них мои письма, — отвечает Исидара на мой вопрос.
Звучит почти складно.
— Княжна, вы мне лжёте, — улыбаюсь я.
— Совсем нет.
— В вашей истории, княжна, слишком много везения. Вам повезло наткнуться на открытое окно, вам повезло в двухэтажном особняке отыскать кабинет, а в кабинете — письма. Кстати, откуда взялись другие папки? Может быть, вы откуда-то знали, в какой стопке ваша корреспонденция, поэтому схватили её целиком? Ах, вам повезло уйти победительницей.
Княжну снова передёргивает.
Я понимаю, что она на грани второго витка истерики. Я мог бы многое вытащить из неё, но…
Что-то случилось между ней и Реем в доме? Если это то, о чём я думаю… Я оценивающе прохожусь взглядом по её одежде, всматриваюсь в лицо. Выглядит обычно. Видимо, Иси сумела сбежать до того, как страшное произошло. Это радует, но совершенно не имеет значения — я понимаю, что так или иначе, но очень скоро убью Рея Лотта. Я позволю ему вкусить позора и поражения, а затем уничтожу начисто.
Резко сменив тему, я рассказываю княжне какую-то чушь про то, как правильно ходить в авантюры, как готовиться к вылазкам и сколько путей отступления продумывать — не меньше трёх. Хей, ей следовало вооружиться, прежде, чем идти!
— Следующий раз я позову вас, господин посол, — хмыкает она и одной фразой заставляет замолчать.
Я ей что, мелкий подельник?!
Но я не против. Пусть лучше зовёт меня, чем идёт, как сейчас, в одиночку.
Я останавливаю Грома:
— Прибыли, княжна.
— Спасибо, господин посол, — Иси приобретает сходство с домашней мурлыкой, но тотчас рушит мираж. — Будьте добры, мои папки?
— Не письма? — уточняю я.
Забирать их и тем более читать я не собирался, обойдусь без пары литров чужого сладкого сиропа обернувшегося горькой микстурой. Но папки…
— Как насчёт того, чтобы полистать вместе? Мне нужны только те бумаги, которые касаются нашей семьи.
— Вы… приглашаете меня, Исидара?
Её глаза распахиваются, она беспомощно оглядывается на чёрные прямоугольники окон. А затем на лице проступает смесь фамильного упрямства и решительности:
— Приглашаю.
Ха…
И что я должен делать? С Исидарой я почему-то теряюсь. Не настолько, чтобы это стало проблемой, но всё же. Вздохнув, я принимаю приглашение — мне есть, что ей сказать, и разговор отнюдь не для улицы.
Через спящий дом Исидара приводит меня прямиком в свой будуар, причём проделывает это с такой естественностью и простотой, что я снова теряюсь. Эй, ей известно что такое стыдливость перед посторонним мужчиной? Или разгадка в том, что она как раз видит во мне защитника, но не мужчину?
Загорается тусклый свет ночника.
Я кладу стопку на столик, открываю верхнюю папку. Иси не проявляет ни малейшего интереса, и она права. В папке всего лишь договор долгосрочной аренды, регистрационное свидетельство из налоговой инспекции, банковская выписка. Исидара выхватывает одну из нижних папок, достаёт пачку писем, бегло проверяет. Даже на расстоянии я ощущаю приторный парфюм, пропитавший дорогую бумагу.
— Мои письма, — коротко поясняет Иси и безжалостно бросает в камин.
Взметнувшись, пламя жадно набрасывается на угощение.
— Сжигать надо по одному, чтобы быть уверенной, что ни клочка не осталось.
— Я учту, — Иси берёт из угла кочергу и ворошит угли.
Я открываю следующую папку.
— Ого, вам везёт, княжна. Здесь отчёты вашей горничной за последние два, нет, три месяца.
Кивнув, Иси подаёт мне чистый лист и писчие принадлежности:
— Господин посол, вас не затруднит написать анонимку? Я бы сама, но боюсь, что не смогу достаточно изменить почерк. Отчёты доставил некий доброжелатель, предпочитающий сохранить инкогнито. Кто-то из слуг Рея, например?
— Вполне. Кстати, здесь отчёты не только от горничной.
Я бы мог отдать компромат на служанку и скрыть на всех остальных и таким образом получить в доме князя глаза и уши, но я позволю князю увидеть, насколько плохи дела в его доме. Я не жду чуда прозрения, но по крайней мере рассчитываю, что он сможет вычистить своё окружение.
— Кадорская гончая, да? — внезапно спрашивает Иси.
Вздрогнув, я ставлю на будущей анонимке уродливую кляксу.
— Да, — отрицать бесполезно.
— Рей грозился заставить меня выпить ритуальное Вино послушания. Это значит, что где-то в столице есть действующий храм Песчаного Кадора?
Капли чернил дождём барабанят по бумаге.
Я чувствую, как меня бросает в холодный пот. Если княжна собирается сказать то, что я думаю… Я не хочу этого слышать. Есть вещи, которые никогда не должны быть произнесены вслух.
— Княжна, — я тщетно пытаюсь её остановить.
— Раньше я не придавала значения открытию новых храмов, посвящённых чужим богам. Говорили, что таким образом Вадор, отрезанный от континента империей, привлекает иностранцев, что это часть гостеприимства, но… С одной стороны чужих храмов слишком много, а с другой стороны, жрицы Белой богини постепенно лишаются государственной поддержки. Если соотнести изменения с приходом к власти боковой линии, лишённой дара…
— Иси, — перебиваю я. — Некоторых вещей лучше не касаться.
Она беззаботно отмахивается от меня как от букашки и продолжает прежним спокойным тоном:
— Последний Великий князь предал Белую богиню, так? Он решил, что Песчаный Кадор даст ему больше? Теперь понятно, зачем ему уничтожать наши семьи. Не удивительно, что Белая богиня наказала предателя бесплодием.
Поразительно: каких-то два часа назад Исидара поступила, мягко говоря, очень опрометчиво, но теперь она делает верные выводы из пары случайных оговорок. Катастрофический просчёт и исключительная проницательность — сочетание несочетаемого.
— Забудь. Не лезь в это.
Мне хочется схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть, вдолбить немного разума. Если Иси… полезет, я едва ли смогу её спасти.
