Я остаюсь за столом до конца ужина, и когда родители встают, собираюсь пожелать им доброй ночи, но Кей опережает:
— Сестра, пойдём в комнату?
Ха…
— Да, — фальшиво улыбаюсь я. Я бы предпочла в другой раз, но будет ли этот другой раз? Так почему бы не провести время вместе? Сыграть, например, партию в вист?
Напряжение, царившее за ужином, исчезает. Мы смеёмся, болтаем о пустяках, однако беседа получается уютной, искренней. В игре жребием я оказываюсь в паре с Кеем, и мы выигрываем у родителей, а затем удача оставляет меня, ни в паре с папой, ни с мамой забрать победу не удаётся.
Увлёкшись, я забываю обо всех проблемах и по-настоящему наслаждаюсь вечером. Хотя правильнее сказать — ночью. За окном темень, время давно перевалило за полночь. Мама зевает и устало пристраивает голову папе на плечо.
— Доброй ночи, — мы, наконец, расходимся по спальням.
Моораца ждёт меня, сидя на кушетке в спальне. Странно, что она не ушла, оставив старшую горничную, но я не особенно задумываюсь, прохожу прямиком в ванную, чтобы смыть сегодняшний день. Я бы с удовольствием понежилась в тёплой воде, но уже поздно. Моораца помогает высушить волосы полотенцем, подаёт мне спальную сорочку. Разве у меня был персиковый многослойный шёлк? Не помню такого в своём гардеробе.
Обычно горничная помогает госпоже лечь, поправляет одеяло и только после этого уходит. Но не Моораца. Попрощавшись, она уходит, оставив гореть тусклый ночник. Хоть на этом спасибо — не промахнусь мимо кровати.
Я откидываю одеяло, собираюсь лечь.
— М-м-м… Иси, я уснул, пока тебя ждал.
Не знаю, поражаться наглости или восхищаться? А Моораца… сводница. Я прищуриваюсь, но по-настоящему никакого внутреннего отторжения не чувствую. Я искренне рада, что господин посол нашёл для меня время.
Он обезоруживающе улыбается и тянется к верхней пуговице рубашки, медленно расстёгивает, открывая горло. Я сглатываю, завороженно наблюдая. Почти не осознавая, что делаю, опускаюсь на край кровати, хочу протянуть руку, но всё же возвращаю контроль над собой и позволяю шёлку свободно скользить по коже, в полумраке, разгоняемым ночником, персиковый тон оттеняет кожу. Я провожу по плечу вниз. Господин посол замирает, глядя на меня, зрачки расширены, дыхание сбито.
Своим появлением он хотел меня смутить? Не выйдет. В то, что он действительно уснул, пока ждал, я не верю.
— Вы пришли, — отвечаю я.
— Иси, тебе не кажется, что “ты” для спальни подходит больше? Ах, да. Я здесь, чтобы спросить. Исидара, — он приподнимается на локте, — ты согласна стать моей женой?
Означает ли его вопрос, что я могу отказаться?
Я колеблюсь:
— Почему ты хочешь жениться на мне?
Я не вижу политической выгоды. Она, вероятно, есть?
— Точно. Забыл сказать… Иси, я хочу, чтобы мы были вместе, потому что полюбил тебя. Когда я вернулся домой, я понял, что мне тебя очень не хватает. Я по-настоящему скучал. Мне жаль, что между нами оказались государственные интересы.
— Без проблем, — перебиваю я. — Я знаю, что такое долг.
Чисто по-человечески я зла, но это не мешает мне признать — молчать было единственно правильным решением.
Он улыбается шире:
— Есть тайны, которые я не имею права раскрыть даже невесте, но мне ничего не нужно скрывать от супруги.
— Ха…
Полюбил?
Я боюсь быть обманутой и в то же время в глубине души я верю. Я ведь не совершаю ошибку, нет? Сердце бьётся как сумасшедшее.
— Тебе не обязательно давать ответ прямо сейчас, Иси, — мягкий голос, улыбка. Кажется, господин посол понял моё молчание неправильно.
— Ты полюбил… взаимно, — хмыкаю я и чувствую, как щёки начинают пылать.
Изначально я была благодарна за помощь и просто полагалась на господина посла, искала делового союза, но то, что я испытываю к нему теперь иное. Я люблю.
— Иси…
Он касается моей ладони, я ощущаю тепло его пальцев. Прикосновение бережное, невесомое. Я в любой момент могу освободиться, но не хочу.
— Да-а? — я подаюсь вперёд, вободной рукой опираюсь на его плечоо.
Что бы ни было дальше, сейчас у меня нет никаких причин отказываться.
— Ты мне должна желание.
— М-м-м?
— Ты дала слово, а потом при всех сдёрнуда с меня маску.
Что?!
— Ты… помнишь?! Как это возможно?! — я же не лишаю людей воспоминаний, я просто возвращаюсь в прошлое, мой дар никак на окружающих не воздействует.
— Я уехал, чтобы пройти инициацию. На меня больше не дейтвует магия.
— Не может быть.
— Что именно и почему? — удивляется он.
— На императора магия тоже не действует, однако будущее он не помнит, иначе бы ты располагал куда большей информацией.
— Логично. Но в отличии от императора я, во-первых, находился рядом, а не на другом краю света. Во-вторых, ты использовала дар непосредственно против меня. Я не имею в виду вред. Но ты ведь хотела, чтобы я тоже забыл. Я не знаю, какой фактор сыграл. Возможно, оба. Возможно, какой-то третий, неучтённый. Зато я знаю, что теперь ты должна мне желание.
А знаю, что прямо сейчас сотру его самодовольную усмешку. Первый испуг прошёл. Даже не испуг, а потрясение. Я отчётливо осознаю, что попала в очень уязвимое положение, но в то же время я доверяю. Желание будет шуточным и уж точно не во вред…
Интересно, что будет, если я вернусь назад на пару месяцев. Допустим, в день Великокняжеской охоты. Память всё равно сохранится? Экспериментировать я, конечно, не буду.
Зато прямо сейчас я буду сладко мстить за все свои переживания. Я наклоняюсь вперёд, утыкаюсь носом в его щёку, между пальцами пропускаю шелковистые прядки на волос, целую. Раз уж он всё помнит, незачем сдерживаться.
— Иси, прежде, чем соглашаться на свадьбу, надо хотя бы для приличия узнать, как жениха зовут.
В Вадоре тёплых чувств к имперцам не испытывают, обращаются по должности или титулу. Имя сын императора разве что в Министерстве иностранных дел знают.
— Я могу звать тебя Ян, — ляпаю я первое пришедшее мне на ум имя.
— Вообще-то я Ксанден.
— Ксан…
Я добираюсь до ещё не расстёгнутых пуговиц рубашки, а Ксан стягивает шёлк с моего плеча, целует шею, ключицу. Я крепче прижимаюсь, и Ксан опрокидывает меня на подушку, нависает сверху, замирает. Взгляд с поволокой, но в то же время внимательный. Ксан проверяет, не передумаю ли я? Нет, не передумаю. А… Ксан, он не разочаруется? Для юной леди я веду себя излишне раскованно. Я невольно вспоминаю, как в первую брачную ночь в прошлой жизни лежала, крепко вцепившись в простыню. Притворяться я точно не собираюсь.
