Винневра отошла, оглядываясь, а затем с обреченным видом пустилась вприпрыжку, как будто убегая от нас. Мара не отставала от нее, то выпрямляясь во весь рост, то опускаясь на длинные руки. Шла она враскачку – ее тело явно было лучше приспособлено к передвижению по лесу, чем по открытой местности.
Похоже, девушка больше не нуждается в моей защите или не хочет ее. Вот и хорошо.
Однако сразу пойти за ней мне не удалось. Опустившись на землю, я схватился руками за голову, на сердце потяжелело. Пару минут рядом сидел Райзер, затем встал, отошел на несколько шагов и, склонив голову, уставился на меня.
– Ты тоже это чувствуешь? – спросил он.
Я чувствовал – и пытался игнорировать. Винневра не единственная, кого направляют, тянут, как козу на веревке. Перед глазами возникли еда, убежище, защита. А еще я унюхал пищу – огромные столы, ломящиеся от еды, которой хватило бы для сотни людей.
Безумие внутри вкупе с усталостью снаружи.
Шаг за шагом вдоль рельса, час за часом в пути – и наконец перемена, что-то новое на этом бесконечном бороздчатом поле, покрытом бесплодной грязью.
Мы набрели на толстый белый столб с широким диском на вершине. Рельс проходил сквозь этот диск, ничего не касаясь. Я присмотрелся тусклым взглядом и решил: диск достаточно велик, чтобы пропускать транспорт. И по-прежнему вяло дивился: как же висит рельс?
Лорд-адмирал снисходительно сообщил, что ничего тут загадочного нет. С долей простой подсознательной гордости он поведал, что мы – точнее, древние люди, знакомые ему и не похожие на меня, его сосуд, – когда-то покрыли многие миры транспортными сетями наподобие этой.
Куда менее удивительными, чем звездные лодки. Которые, чтобы ты знал, мы называем кораблями. Космическими кораблями.
Мне подумалось, что лорд-адмирал испытывает нечто вроде презрения ко всем нам – невежественным, несчастным рабам и зверушкам Предтеч, – но я решил не реагировать. Он мертв, а я жив и все еще двигаюсь по своей воле.
В основном.
– А что-нибудь вроде Ореола мы создали? – спросил я, надеясь кольнуть его.
Лорд-адмирал промолчал. Он мог свести свое присутствие к тихому шепоту у меня в голове, скрываясь за моими полуоформленными мыслями, – так леопард прячется в тростниковой чаще. Вытянуть его наружу, если он сам того не захочет, невозможно.
– Буду считать, что это «нет», – пробормотал я.
Лоб Райзера блестел от пота. Воздух здесь был жарче и суше, чем в джунглях. Жажда мучила невыносимо. Вскоре мы, как дождевые черви, свернулись клубком на плоской, озаренной солнцем скале. Наша коричневая кожа пересохла.
– Когда молодые крепкие хамануши поймали меня и привязали к колючему кусту, мне и то было легче, чем сейчас, – пожаловался Райзер. – Это случилось еще до того, как Маронтик вырос в полноценный город.
– Ты не рассказывал, – произнес я. – Я бы их отдубасил и закидал камнями.
– Они умерли до твоего рождения, – сказал Райзер.
– Ты убил их?
– Они состарились и покрылись морщинами. – Он пожал плечами. – Я их пережил.
Я не спросил, доставило ли это ему удовлетворение. Такие вещи, как месть и наказание, не сильно интересуют чаманушей. Возможно, это один из секретов их долголетия.
– И все же ты живешь не так долго, как Предтечи, – сказал я больше из-за усталости, чем из-за желания упрекнуть.
– Верно, не так долго, – согласился Райзер. – А вот ты их переживешь.
– Как? – раздраженно спросил я.
Мне совсем не хотелось быть таким, как Предтечи. Райзер из упрямства не ответил, так что я махнул рукой.
Мы шли еще несколько часов. Тень от колеса опустилась. Остановившись на привал и улегшись на землю, мы с Райзером позволили лорду-адмиралу и Юприн тихо поговорить друг с другом. Мара с Винневрой спали. Звезды катились по небу, исчезая и появляясь с другой стороны колеса. Кольца внутри колец.
Шар с волчьей мордой рос с каждой ночью. Теперь он был уже почти тринадцать пальцев в ширину.
Мы с Райзером задремали, прервав разговор старых духов. А когда снова рассвело, мы проснулись, ощущая перемену в воздухе и улавливая неясный звук, похожий на гул ветра.
Над головой по рельсу промчался вагон.
Мы вскочили и уставились на нарушителя спокойствия. Вагон, удалившийся уже на несколько километров, превратился в движущуюся точку.
– Что-то снова заработало, – произнесла Винневра.
Мара свистнула и заворчала, и девушка – что бы там ни сказала обезьяна – согласилась.
– Идем дальше? – спросил Райзер.
– Нет. – Винневра оглянулась, уперев руки в бедра, и решительно покачала головой. – Мы должны остаться здесь.
Вот так бы это и происходило, если бы мы прислушивались к внутренним указаниям.
Мы осмотрелись: кругом одна земля. Ни воды, ни еды, ни укрытия… Мы были встревожены, но едва ли удивлены. У меня на лице и руках облезла кожа, а Райзер весь стал розоватым и пятнистым. У Мары по-прежнему выпадала шерсть, но здесь не было гнездящихся птиц, которых обезьяна могла бы приманить.
Дела обстояли плохо, но приятно было знать, что мы наконец-то дошли.
Опять.
Изящный небесный мост насмехался над нами своим молчанием.
Случилось это уже после того, как мои мысли были растерзаны жаждой и голодом, солнце стало печь невыносимо, а безумие подступило еще ближе.
Земля задрожала.
– Только не сейчас, – попытался я шевельнуть распухшим языком и губами, покрывшимися коркой.
Райзер промолчал. Он лежал на спине, закрыв лицо руками.
Земля начала рваться и дробиться. Мы бестолково ползали, пока тряска не прекратилась. Я обернулся, и оказалось, что из земли появилась платформа. Комья слетали с ее дрожащей поверхности, обнажая белое покрытие.
По краям платформы выросли столбики, в центре из ниоткуда материализовались скамьи.
Мы подождали. Случиться могло все, что угодно. А ну как из платформы выскочит Изначальный и схватит нас?
Наступила ночь, на верхушках столбиков зажглись голубые лампочки, покрыв платформу ровным светом. Мы неподвижно наблюдали некоторое время, а потом все как один – даже обезьяна – встали, боязливо подошли к платформе, взобрались на нее и уставились на лампы.
Райзер вскарабкался на скамейку и поджал под себя ноги. Мы с Марой сели рядом с ним. Ничего не происходило. Время от времени мой маленький друг смотрел вверх и морщил нос.
Винневра осталась около платформы, готовая дать деру, если начнется что-то плохое. Однако бежать было некуда.
Потом мы услышали слабый гул. В сумраке около рельса засияла звезда. Я смотрел, как она быстро движется вниз по колесу, и пытался прикинуть, далеко ли она от нас – в сотнях, а может, и в тысячах километров. Звезда переросла сперва в прожектор, пронзающий длинным ярким лучом пыльный воздух, а затем в большой вагон, мчащийся прямо на нас. Мы распластались на платформе.
