— Мистер Мейсон, — произнесла она наконец, — мистер Мейсон,
думать, что я… я убила человека, хоть и нечаянно… Это значит…
— Что это значит для вас, мисс Багби?
— Не знаю. Я еще не свыклась с этой мыслью. Я сама не верю…
Мистер Мейсон, почему вы так на меня смотрите?
— Только что я сказал, что в глазах полиции вы выглядите
настоящей героиней, мисс Багби. Они считают, что вам удалось справиться с
чрезвычайно опасным и безжалостным бандитом, который разъезжал по дорогам,
грабя мужчин и насилуя женщин. Видите ли, мисс Багби, так они думают сейчас,
через некоторое время их взгляды могут измениться.
— Измениться, мистер Мейсон?
— Фэррон пока не обратил внимание на один факт…
— О чем вы?
— Когда машина лежала в ущелье, фары у нее были погашены.
— Так. значит, это не та…
— Та, мисс Багби, человек внутри полностью соответствует
вашему описанию — наволочка, прорези для глаз, резинка…
— Тогда, наверное, машина тоже та самая. Но я не понимаю,
мистер Мейсон, как я могла убить его? Я стреляла вслепую… Первая пуля скорее
всего пролетела слишком высоко — я только высунула руку и сразу спустила курок.
В следующий раз я немножко отвела дуло назад… Потом послышался какой-то звук…
ну просто — «клинк»…
— Вы смотрели в ту сторону, куда направляли револьвер?
— Да нет же. Я говорю: я взяла револьвер в левую руку, а
правой держала руль и все время следила за дорогой.
— Его машина ехала на одной линии с вами?
— Не совсем… Очень близко — да, но, может быть, не совсем на
одной линии.
— Но вы тем не менее сумели попасть ему в голову?
— Если… если полицейские говорят, что я попала… значит,
наверное, они правы. Послушайте, мистер Мейсон, почему вы так странно со мной
разговариваете? Разве эти фары не могли погаснуть, пока машина скатывалась с
горы? Может быть, вылетел аккумулятор, или провод порвался, или…
— Разумеется, это могло случиться, — проговорил Мейсон, —
но, по-видимому, дело в другом.
— В чем?
— Я успел увидеть то, чего пока не заметили полицейские. Я
взглянул на щиток. Фары он не включал.
— Фэррон… он не знает?
— Пока не знает. Но вполне возможно, очень скоро они это
обнаружат.
— Но они должны были гореть, мистер Мейсон. Я видела свет.
Если только он не выключил их после того, как я выстрелила, потому что…
— Выстрел был смертельный, мисс Багби, он ничего не успел
сделать.
— Тогда… Я не знаю, но они были включены!
Мейсон подошел к кровати, сдернул покрывало. Рядом со
сверкающей белизной одной подушки грубая голубая материя другой смотрелась
особенно убого.
— Господи! — Эвелин застыла в изумлении.
— Где вторая наволочка? — резко спросил Мейсон. Девушка
только молча покачала головой.
— Она была на месте, когда вы в первый раз вошли в комнату?
— Не знаю, я не разбирала кровать. Я распаковала вещи и
прочитала записку, а потом пошла звонить и…
Мистер Мейсон, вы считаете, они скажут, что я… что я лгу?
— Вы думаете, у них нет на это оснований? Казалось, девушка
приняла какое-то решение.
— Я знаю, мистер Мейсон, выход у меня только один, —
торопливо проговорила она, — надо достать наволочку, надеть ее на подушку и…
По-моему, я знаю, где хозяйка хранит белье.
Эвелин побежала к двери. Выйти она не успела. Мейсон быстро
схватил ее за руку, оттолкнул назад.
— Что вы делаете? — проговорила она.
— Вы хотите попасть на электрический стул?
— Послушайте, мистер Мейсон, они не должны узнать. Мы не
можем рисковать — вдруг они узнают! Мы… разве вы не понимаете, в каком я
оказалась положении? Можно подумать, что я его убила, замотала голову
наволочкой и столкнула машину под обрыв; потом позвонила вам, рассказала, что
нашла у себя револьвер, а потом придумала всю эту историю с преследованием,
чтобы как-то объяснить, почему в револьвере не хватает двух пуль.
— Да, полагаю, именно так они и подумают.
— А если… если получится, что это кто-то… Она вдруг
замолчала.
— Продолжайте, — проговорил Мейсон.
— Представьте, что это окажется кто-то, кого я знаю?
— Я не стал бы исключать эту возможность.
— Что мне теперь делать?
— Во всяком случае, стоит вам только начать лгать и
выгораживать себя, и вы тотчас же окажетесь на электрическом стуле.
— Но ведь сейчас я ничего не могу доказать. Я не могу…
— Это-то меня и беспокоит, — проговорил Мейсон.
— Но вы ведь не думаете, что я сама придумала всю эту
невероятную историю, сама подготовила убийство и сама хладнокровно пустила пулю
в голову этому человеку?
— Пока не знаю, мисс Багби. А теперь послушайте меня. Вы
сумеете сыграть этакую нервную истерическую особу, которая бьется в судорогах и
рыдает при мысли, что могла кого-то убить? Как вам кажется, у вас получится так
достоверно изобразить припадок, чтобы врач предписал вам до завтра не выходить
из дома и ни с кем не общаться?
— Я попробую, мистер Мейсон.
— Попробуйте. Я сообщил вам, что человек в машине убит. У
вас началась истерика. Кричите, плачьте, зовите миссис Падену. Притащите ее
сюда, требуйте немедленно объяснить, где другая наволочка.
— А вы разве думаете, что та наволочка… И эта… Что на нем
была наволочка с моей кровати?
— А почему бы и нет? Кто-то подкинул револьвер, заставил вас
дважды из него выстрелить — почему бы и наволочку ему не позаимствовать тоже у
вас? Все разыграно как по нотам — вас опутывают со всех сторон.
— Не думаю, что мне придется слишком сильно напрягаться,
чтобы изобразить нервный припадок. Меня и так уже всю трясет.
— Это ничего. Главное сейчас — убедить окружающих в том, что
вам действительно плохо. Бегите за миссис Паденой. Кричите о пропаже наволочки.
Делла должна будет посадить вас в машину и отвезти к врачу — он мой друг и свое
дело знает. Вколет вам успокоительное. Ближайшие двенадцать часов вам придется
провести в постели. Но прежде всего надо позвонить шерифу и сообщить о том, что
наволочку украли. Постарайтесь выглядеть как можно более взвинченной. Скажите
полицейским, что я рассказал вам о возможном убийстве. Требуйте объяснений. Ну
как, сможете?
