— Да, сэр.
— Вы можете поклясться в этом?
— Конечно, сэр.
— Ваша честь, я прошу принять это оружие в качестве
вещественного доказательства номер один.
— Я бы хотел задать еще несколько вопросов, относящихся к
этому револьверу, — проговорил Мейсон.
— Пожалуйста.
— Вы говорите, что оружие сейчас находится в том же
состоянии, что и раньше.
— Да, сэр.
— Вы ничего в нем не меняли?
— Мы его не трогали. — Голос Голкомба звучал вызывающе.
— Вы отдавали револьвер в отделение баллистики, не так ли?
— Да, сэр.
— И вы знаете, что там из него был произведен контрольный
выстрел? Вы присутствовали при этом?
— Да, сэр.
— Для того, чтобы выстрелить из револьвера, из барабана
необходимо было вынуть заряды?
— Ну да, конечно. Патроны — это тоже улика. Нам надо было
доказать, что пуля, убившая этого парня, ничем не отличалась от тех, которые
остались в барабане. Поэтому мы не собирались использовать эти заряды.
— Вы совершенно правы, — продолжал Мейсон, — следовательно,
вы разрядили револьвер, произвели контрольный выстрел и вложили обратно вынутые
патроны?
— Так оно и было.
— Кто этим занимался?
— Я сам.
— Не могли бы вы объяснить, откуда вам известно, что патроны
сейчас в тех же отделениях, что и раньше?
— Но… но какая, собственно, разница?
— Таким образом, когда вы утверждаете, что оружие находится
в том же самом состоянии, что и во время передачи его вам, вы имеете в виду,
что в основном в нем ничего не было изменено?
— Пожалуй, так.
— Не пытались ли вы идентифицировать револьвер по его номеру?
— Конечно.
— И что вы обнаружили?
Судья Киппен собрался было что-то возразить, но передумал,
проговорил только:
— Пожалуй, вы правы, Мейсон. Со стороны адвоката вопрос
действительно закономерен.
— Спасибо, ваша честь, — ответил Мейсон. — В принципе защита
могла бы опротестовать некоторые выводы полиции как недостаточно наглядно
обоснованные, но пока я не вижу необходимости ни вызывать продавца из магазина
в Ньюпорт-Бич, ни просить представить выписку из картотеки шерифа. Я вполне
доверяю добросовестности сержанта Голкомба.
— Весьма признателен, — саркастически улыбнулся Голкомб.
— Мне было бы чрезвычайно интересно услышать от сержанта
рассказ о результатах его поиска. Итак, сержант, что вам удалось обнаружить?
— Мы установили, что этот револьвер был продан некоему
Мэрвиллу Алдриху. Он купил его в магазине спортивных товаров. Мистер Алдрих
имел разрешение на ношение оружия и использование его в целях самообороны. Он
хранил револьвер в машине, откуда тот и был украден.
— Подождите, — вмешался судья Киппен, — я не вижу
необходимости в более подробном изложении фактов. Мистер Алдрих присутствует на
сегодняшнем заседании, господин прокурор?
— Да, ваша честь.
— Я думаю, мы предложим ему самому рассказать нам о том, что
произошло.
— Хорошо, ваша честь.
— Мне бы хотелось тогда заслушать сейчас показания свидетеля
Алдриха, — проговорил Мейсон.
— Я не имею ничего против, — произнес Страун, — мы можем
вызвать мистера Алдриха. Он будет выступать в качестве свидетеля обвинения.
Должен заметить, однако, что я не вижу никакой необходимости нарушать порядок
допроса и прерывать выступление сержанта Голкомба. Что же касается револьвера,
то для того, чтобы он был признан вещественным доказательством, достаточно двух
условий: он должен был находиться у обвиняемой и из него должен был быть убит
Стивен Меррил.
— Я хочу выслушать мнение защиты, — взглянув на Мейсона,
произнес судья Киппен.
— Позиция обвинения вполне понятна, — проговорил Мейсон, —
мне хотелось бы, однако, высказать два замечания. Первое: обвиняющей стороной
не было доказано, что револьвер — то самое оружие, из которого совершили
убийство. И второе: мы не можем с уверенностью утверждать, что этот револьвер
был у обвиняемой.
— О чем вы говорите? — прервал его Страун. — Вы же сами
отдали револьвер Голкомбу?
— Сержант достал револьвер из моей машины. Обвиняемая при
этом не присутствовала.
— Вы ее представляете?
— Я представляю ее интересы. Но как бы там ни было, сержант
не спросил у меня ничего об этом револьвере. Возможно, ситуация прояснится,
если сержант Голкомб ответит еще на несколько дополнительных вопросов. —
Приветливо улыбнувшись Голкомбу, Мейсон продолжал: — Послушайте, сержант, когда
я подъехал к «Горной Короне», вы подошли и предложили отдать револьвер, который
я получил от мисс Багби, не правда ли?
— Да. По-моему, я сказал тогда, чтобы вы вернули револьвер,
из которого было совершено убийство.
— Может быть, вы помните, что произошло потом: вы оттолкнули
меня от машины и взяли тот револьвер, который сейчас предлагается в качестве
вещественного доказательства.
— Вы тянули время, а я не мог ждать. Мне ничего не
оставалось, как…
— Мне кажется, нам не обязательно останавливаться на
подробностях, не имеющих прямого отношения к сути дела, — вновь вмешался судья
Киппен. — Почему вы так настойчиво возвращаетесь к этой проблеме, мистер
Мейсон? Разве в этом деле роль защиты не сводится к тому, чтобы доказать, что
убийство было оправданно — то, что подсудимая стреляла, по-видимому, ни у кого
сомнения не вызывает.
— Мне бы хотелось, — проговорил Мейсон, — иметь
доказательства того, что револьвер, представленный сержантом Голкомбом, то
самое оружие, которым было совершено преступление.
— Могу я узнать, зачем вам понадобились эти доказательства?
— Судья Киппен был явно удивлен. — Вам прекрасно известно, мистер Мейсон, что в
любом деле существуют факты, бесспорность которых признается обеими сторонами.
— Револьвер прошел экспертизу. Мне было бы любопытно узнать
ее результаты. Я прошу всего-навсего сообщить нам, к какому выводу пришли
специалисты, сравнив контрольную пулю с пулей, найденной в теле жертвы. Это
даст мне возможность выбрать нужную линию защиты.
— Понимаю, — проговорил судья, — возможно, вы и правы.
Мистер Страун, у вас, без сомнения, есть доказательства, представленные
баллистическим отделом, почему бы вам не ознакомить нас с заключением экспертов
и покончить раз и навсегда с этим спорным вопросом? Потом, доказав, что
револьвер действительно находился у обвиняемой, вы сможете…
