— Эксперты сами выскажут свое мнение, — прервал его Страун,
— вы не можете дать нам компетентное заключение.
— Но я полицейский, и мне знакомы…
— Да-да, конечно, — проговорил Страун, — прежде чем будет
вызван сотрудник баллистического отдела, я хотел бы заслушать ваши показания
относительно этой пули. На ней, как вы видите, выгравированы какие-то знаки.
Вам понятен их смысл?
— Да, сэр.
— Зачем они нужны?
— Они дают возможность идентифицировать пулю.
— Где эта пуля была вами найдена?
— Я достал ее из деревянной опоры ограды, изображенной на
фотографии.
— Спасибо. Я думаю, нам пора пригласить следующего
свидетеля. Я предлагаю принять револьвер в качестве вещественного
доказательства номер один, фотографию — в качестве вещественного доказательства
номер два, пулю — в качестве вещественного доказательства номер три.
— Подождите, — обратился Мейсон к сержанту, приготовившемуся
встать со свидетельского кресла, — господин прокурор, могу я задать несколько
вопросов мистеру Голкомбу? Мне хотелось бы еще немного побеседовать с ним об
этой пуле.
— Прошу вас, мистер Мейсон.
— Когда вы впервые заметили пулю в столбе?
— Пуля в столбе вообще не видна, мистер Мейсон, чтобы ее
разглядеть, ее надо сначала достать. У меня не было с собой инструментов.
— Когда вы впервые заметили в столбе пулевое отверстие?
— Сразу же после прибытия на место. В револьвере не хватало
двух патронов, значит, где-то поблизости должна была валяться вторая пуля. Я
подумал, что она могла попасть в какой-нибудь предмет и там застрять. Тогда-то
я и обратил внимание на пробоину в столбе.
— И больше вы не искали?
— Где?
— Вы больше не осматривали место происшествия?
— Нет, почему же, осматривал. Но после того как пуля
нашлась, делать там особенно было нечего.
— Спасибо, у меня все, — проговорил Мейсон.
— Я бы попросил сержанта Голкомба уступить свидетельское
место Александру Рэдфилду, — произнес Страун. — Мистер Рэдфилд — эксперт из
отдела баллистики.
— Да, пожалуйста, — одобрил судья.
Мистер Рэдфилд оказался высоким и худым молодым человеком со
скуластым лицом и сероватыми глазами навыкате. Он двигался осторожно, а говоря,
тщательно подбирал слова, словно боясь сказать что-нибудь лишнее. Произнеся
присягу, он представился как специалист в области идентификации оружия. После
этого Джофри Страун задал свой первый вопрос:
— Перед вами пуля, которую передал нам сержант Голкомб. Она
фигурирует среди вещественных доказательств под номером три. Видели ли вы
раньше эту пулю, и если да, то где вы ее видели?
— Видел, сэр. Первый раз — на месте преступления. В столбе
была дыра, и сержант Голкомб извлек из нее эту пулю.
— Не могли бы вы указать нам на этой карте место, где
находился столб?
Свидетель взял карту и поставил крестик в левом ее углу.
— Эта карта официальный документ, — проговорил Страун, —
вернее, это копия с официальной карты. Я полагаю, никто не будет протестовать
против предложения присоединить ее к вещественным доказательствам, обозначив
номером четыре.
— Защита согласна, — произнес Мейсон. Наклонившись к Нили,
Мейсон прошептал: — Заявите хоть один протест. Пусть они знают, что вы тоже
ведете это дело.
— Лучше не надо, — шепотом ответил Нили, — я боюсь выступить
невпопад. Вы так мастерски расправляетесь с этим прокурором — он буквально не
знает, с какой стороны ждать удара.
— Протест может быть любым, — настаивал Мейсон, — не мешайте
им описывать моменты, значимые для существа дела, — не важно, благоприятны эти
свидетельства для обвиняемой или нет. Но если мы знаем, что какое-либо их
заявление противоречит фактам, — смело протестуйте. Пусть дело перестанет
казаться им таким очевидным, заставим их задуматься и пересмотреть свою
позицию. В конце концов, в зале сидит и смотрит на вас ваша невеста, да и
репортеры будут рады любому неожиданному повороту событий.
— Хорошо, я попробую, — согласился Нили, — дерните меня за
пиджак, если начну говорить что-нибудь не то.
Между тем допрос свидетеля продолжался.
— Вы безусловно знаете, что это за револьвер. Это так
называемый «кольт-кобра». Мы хотели бы поместить его среди вещественных
доказательств под номером один.
— Да, сэр.
— Вы производили контрольный выстрел из этого револьвера?
— Да, сэр.
— Опишите эту процедуру, мистер Рэдфилд.
— Во время произведения контрольного выстрела дуло
револьвера было вставлено в коробку с паклей, так что пуля застревает в ней,
оставаясь при этом неповрежденной.
— Что происходит потом?
— Затем производится анализ пули.
— Какова цель этого анализа?
— Его цель — выявление характерных отметин на поверхности
пули. Они подразделяются на две группы: общего свойства и индивидуального.
— Что значит «общего свойства»?
— Это царапины, которые появляются на пуле при прохождении
через внутреннюю поверхность ствола. Все они имеют характерную ширину и глубину
и слагаются в определенный рисунок. Отметины общего свойства позволяют узнать
марку и калибр оружия, из которого был произведен выстрел.
— А что такое «индивидуальные характеристики»?
— Это углубления, появляющиеся на пуле из-за неровности
ствола. Невозможно представить себе идеально гладкую поверхность, и,
разумеется, ствол каждого револьвера по-своему шероховат. То или иное сочетание
этих выступов или углублений встречается только однажды, таким образом, каждый
ствол оставляет на пуле свои микроскопические отпечатки, по которым она может
быть безошибочно идентифицирована.
— Скажите, было ли произведено сравнение контрольной пули с
пулей, извлеченной из столба ограды?
— Да, конечно, сэр.
— Что вы можете сказать о результатах этого анализа?
— Мы провели экспертизу общих свойств, равно как и
индивидуальных. Как специалист, я могу со всей уверенностью заявить: оба
выстрела сделаны из одного и того же оружия.
— А пуля, найденная в теле жертвы? Ее доставили к вам в
лабораторию?
— Да, сэр.
— Вы имели возможность осмотреть ее?
— Должен сказать, что она оказалась в достаточной степени
повреждена. Состояние ее не позволяет провести детальный анализ, но можно
утверждать, что и на этот раз стреляли из револьвера того же типа — кольта
тридцать восьмого калибра.
