— Вы изучали ее индивидуальные характеристики?
— Да, но в настоящее время их недостаточно, чтобы
идентифицировать пулю. Вы знаете — она была наполовину расплющена…
— Итак, ваша честь, — торжествующе провозгласил Страун, — я
повторяю свое предложение: объявить револьвер, представленный сержантом
Голкомбом, вещественным доказательством номер один.
— Я протестую, — внезапно проговорил Нили, вставая, — это
заявление некорректно и не может быть принято во внимание. Оно не имеет под
собой достаточных оснований. Оно никак не вытекает из показаний свидетеля.
С высоты своего места судья Киппен с любопытством взглянул
на молодого адвоката.
— Правильно ли я вас понял, мистер Нили, — доброжелательно,
но с оттенком легкого недоумения проговорил он, — основываясь только на том
факте, что пуля не может быть достаточно тщательно исследована, вы предлагаете
не включать оружие, по всей видимости находившееся у обвиняемой, в число улик?
— Обвинение не доказало, что револьвер находился у
обвиняемой. Он был изъят у мистера Мейсона.
— Разумеется, можно придираться к мелочам, — судья пожал
плечами, — но я не хотел бы быть излишне пунктуальным. Вы можете представить
свидетельство, доказывающее, что револьвер находился у другого лица. Если же
такого свидетельства не существует, выводы обвинения должны быть приняты во
внимание.
— С позволения суда, я хотел бы высказать еще одно
замечание: несмотря на заявление свидетеля, мы пока не знаем, из какого оружия
было совершено убийство.
— Я не вижу никаких оснований не доверять очевидным фактам:
обвиняемая показала, что у нее был револьвер и что из него она произвела два
выстрела в направлении движущейся следом машины, которой управлял человек с
лицом, закрытым наволочкой.
— И мы можем с уверенностью сказать, что ни одним из двух
этих выстрелов человек этот не был убит, — вмешался Мейсон.
— Почему?
— Потому что из показаний свидетеля следует, что наволочка
была надета на жертву после совершения преступления.
— Именно. Этот вывод и дает возможность обвинению настаивать
на виновности подсудимой, — проговорил судья.
— Совершенно верно. И именно этот вывод позволяет
утверждать, что убитый не является тем человеком, в которого стреляла
обвиняемая.
— Как? Что вы сказали? — Судья Киппен даже привстал от
неожиданности. — Вы считаете, что в тот день на дороге было два человека в
масках из наволочек?
— А почему бы и нет? — улыбнулся Мейсон. — Мы предлагаем
обвинению доказать обратное.
— Если это очередной спектакль, — покачал головой судья, —
вам не удастся заставить меня принять ни одно из ваших возражений, но если у
вас есть доказательства…
— Они есть, ваша честь, — произнес Мейсон. — Я попросил бы
суд провести повторный осмотр того места, где была найдена машина.
— Что нам это даст, мистер Мейсон?
— Защита сможет представить реальные доказательства,
подтверждающие ее правоту. Я думаю, эти доказательства покажутся суду
достаточно убедительными.
— Ваша честь, — голос Страуна дрожал от негодования, — всем
давно известно, что во время предварительного следствия адвокаты нередко
стараются отвлечь внимание суда подобными эффектными выходками. Между тем
функции нашего сегодняшнего разбирательства четко определены: мы должны
установить, было ли совершено преступление, и если да — есть ли вероятность,
что подсудимая является его участницей. Я уверен, что, принимая во внимание
доказательства, представленные обвинением, суду следует ответить на оба
поставленных вопроса утвердительно.
— Суд склонен согласиться с мнением прокурора, мистер
Мейсон, — проговорил судья.
— Разумеется, — произнес Мейсон, вновь занимая свое место за
столом защиты.
— Простите, мистер Мейсон, — обратился к нему судья Киппен,
— я не собирался лишать вас возможности отстаивать свое мнение.
— Мне нечего сказать, — произнес Мейсон, — имеющиеся
свидетельства показывают, что убийство было совершено и что виновна в нем, по-видимому,
подсудимая.
— Вы… Вы так считаете? — с недоумением проговорил судья.
— Да, конечно. Но мне бы хотелось, чтобы уважаемый суд
согласился с тем, что имеющихся свидетельств недостаточно для всестороннего
рассмотрения дела.
— Я, кажется, начинаю понимать, — улыбнулся судья.
— Я протестую, — проговорил Джофри Страун. — Я считаю…
— Вы хотите лишить обвиняемую права представлять
доказательства своей невиновности? — не дав ему договорить, горячо произнес
Мейсон.
— Нет, разумеется, нет, но… Я так и знал: нас снова втянули
в эту игру. Я не понимаю, что может извлечь суд из повторного обследования
места происшествия. В конце концов, у нас есть фотографии.
— Что ж, дайте мне взглянуть на них, — решительно произнес
судья, — если мне покажется, что в этом есть необходимость, мы сами осмотрим
место происшествия.
— Надо ли мне приглашать фотографа, чтобы он
засвидетельствовал подлинность снимков, ваша честь? — спросил Страун.
— Это необходимая процедура, если только…
— О, в этом нет необходимости, — проговорил Мейсон, — мы
разделяем стремление суда, насколько это возможно, сократить время
предварительного расследования. Если господин прокурор даст слово, что эти
снимки были сделаны под его руководством опытным фотографом и что они правдиво
освещают изображенную на них действительность, у нас не будет оснований не
принять их в качестве допустимой улики.
— Очень хорошо, ваша честь, — произнес Страун и с улыбкой
обратился к Мейсону: — Возможно, я был к вам несправедлив. Меня радует ваше
стремление к сотрудничеству.
— Боюсь, — улыбнулся в ответ Мейсон, — вам еще не однажды
представится случай не согласиться со мной.
— Здесь десять фотографий, — продолжал Страун, — они
пронумерованы, и у каждой на обороте помечено, что изображено на ней.
— Я могу взглянуть на копии? — спросил Мейсон.
— Разумеется. — Страун протянул адвокату пачку бумаг.
Мейсон и Нили склонились над фотографиями. Не отрывая глаз
от одного из снимков, Мейсон медленно поднялся и произнес:
— Я бы хотел привлечь внимание суда, равно как господина
прокурора, к изображению номер семь, на котором мы видим, как это указано на
обороте, деревянную опору решетки, пробитую пулей.
— Да, я вижу, — проговорил судья, — и что же?
— Суд, может быть, заметил в глубине снимка большой дуб — он
расположен слева от столба. Если приглядеться, можно различить на его стволе
довольно отчетливое пятно на высоте… Я бы сказал, на высоте двух с половиной —
трех футов от земли. Это светлое пятно с темным центром.
