— И если кто-то подменил один из этих револьверов другим, —
угрожающе начал Бюргер, — он может быть уверен, что я употреблю все свои усилия
на то, чтобы обнаружить, кто, когда и где это сделал.
— Надеюсь, вам это удастся, — спокойно произнес Мейсон.
— Обвинение хочет вызвать еще каких-либо свидетелей? —
проговорил судья Киппен.
— Да, ваша честь. Я попросил бы пригласить для дачи
показаний мистера Мэрвилла Алдриха.
— Вы могли бы поехать в лабораторию прямо сейчас, мистер
Рэдфилд, — предложил судья. — Если для экспертизы понадобится больше времени,
чем вы рассчитывали, дайте мне знать. Однако учитывая желание ознакомиться с
результатами исследования как можно скорее, мы рекомендовали бы вам в ближайшее
время сообщить нам ваши выводы, даже если их нельзя будет назвать
окончательными. А теперь свидетельское место может занять мистер Алдрих.
На лице Алдриха читалось обычное самоуверенное спокойствие.
Казалось, его ничуть не затронуло постоянно нарастающее возбуждение, охватившее
всех присутствующих. Назвав себя и принеся присягу, он прошел к свидетельскому
креслу. Задав несколько предварительных вопросов, касающихся возраста, места
проживания и занятий свидетеля, Страун перешел к основной части допроса:
— Мистер Алдрих, перед вами кольт номер 17474-ЛВ. Знакомо ли
вам это оружие?
— Да, сэр.
— В нашей картотеке этот револьвер записан на ваше имя.
— Это правда, сэр.
— Где вы его приобрели?
— В спортивном магазине в Ньюпорт-Бич. Магазин называется
«Рыбалка, ружья и разные развлечения».
— Где вы хранили этот револьвер?
— Иногда я носил его с собой. Иногда оставлял дома. Иногда
он лежал у меня в машине.
— Но не вспомните ли вы, где находился револьвер десятого
числа этого месяца.
— Я прекрасно помню, сэр.
— Где же он был?
— У меня в машине.
— Где именно?
— В ящичке возле переднего сиденья.
— Ящичек был заперт?
— К сожалению, нет. Я пытался захлопнуть его, но, видимо,
мне это не удалось. Когда я вернулся за револьвером, ящичек был открыт и
револьвера в нем уже не было.
— Когда это произошло?
— Вечером десятого числа.
— Этого месяца?
— Да, сэр.
— Почему вы решили достать револьвер из машины?
— Потому что мистер Перри Мейсон показал мне этот револьвер
и спросил, не видел ли я его прежде. Я взглянул на револьвер, и мне показалось,
что он очень похож на тот, который я купил для себя.
— Была ли на этом кольте какая-нибудь специальная отметина,
какой-нибудь знак, кроме заводского клейма, который позволил бы вам узнать в
нем свой револьвер?
— Да, сэр.
— Какой же это знак?
— Вы увидите его, если приглядитесь повнимательней: это
тонкая волнистая линия, вычерченная на рукоятке.
— Чем была прочерчена эта линия?
— Специальной пилкой.
— Когда и кто провел эту линию?
— Это сделал я. Сразу же после покупки револьвера. Я пришел
к себе, взял треугольную пилку и вывел на рукоятке эту линию.
— Зачем вы это сделали?
— Протестую: вопрос некорректный, маловажный и не
относящийся к делу, — вмешался Нили.
— Протест принимается, — согласился судья.
— Вам это не поможет, — с еле сдерживаемой яростью
проговорил Страун, — я все равно узнаю от него все, что мне нужно. Итак, свидетель,
когда вы покупали этот револьвер, что еще вы приобрели?
— Я приобрел еще один револьвер той же марки и калибра.
— Что вы с ним сделали?
— Отдал своей невесте, мисс Элен Чейни.
— Зачем?
— Чтобы она могла себя защитить.
— Когда у вас в руках впервые оказались эти два револьвера,
не сделали ли вы чего-нибудь, чтобы иметь возможность различать их?
Нагнувшись к Нили, Мейсон прошептал:
— Нам нужно, чтобы суд узнал о существовании второго
револьвера. Не стоит протестовать против вопросов, которые могут дать
возможность услышать новые факты. Заявляйте протест против формы вопросов —
таким образом вы всегда будете держать прокурора в напряжении и докажете ему,
что следите за каждым словом свидетеля. Но в целом давайте свидетелю
возможность болтать все, что ему вздумается. Любая случайно вырвавшаяся фраза
может быть нам чрезвычайно полезной. Чем больше свидетель говорит, впервые стоя
перед судом, тем больше вероятность, что к следующему разу он забудет все эти
многословные выдумки и начнет противоречить сам себе. Сейчас свидетель сам
рубит сук, на котором сидит.
— Вы думаете, ему есть что скрывать? Улыбнувшись, Мейсон
молча кивнул в ответ.
— Я действительно хотел иметь возможность как-то отличать
свой револьвер, поэтому я провел пилкой эту линию на рукоятке, — продолжал
Алдрих.
— На рукоятке вашего револьвера?
— Да, сэр.
— Когда последний раз вы видели у себя этот револьвер?
— Девятого числа.
— Этого месяца?
— Да, сэр.
— Где вы были в этот день?
— В Риверсайде.
— Что вы там делали?
— Присутствовал на судебном процессе.
— Ваша честь, — торопливо заговорил Страун, — я, разумеется,
знаком с правилом, согласно которому обвинению не следует привлекать к
рассмотрению одного дела материалы другого. Тем не менее всегда существуют
исключительные ситуации, и я могу сослаться на…
— Насколько я понимаю, — перебил его судья Кип-пен, — защита
не собирается протестовать.
— Возможно, она захочет это сделать позже.
— Тогда вы и выскажете свои аргументы, а пока продолжайте
допрос.
— Хорошо, ваша честь. — Повернувшись к свидетелю, Страун
проговорил: — О каком процессе идет речь, мистер Алдрих?
— О процессе по обвинению подсудимой в краже драгоценностей.
Ее освободили, и она покинула зал суда. Я задержался на несколько минут — мы
беседовали с прокурором и несколькими свидетелями. Когда я вышел на улицу,
подсудимая стояла возле моей машины. Тогда я не обратил на это внимания и даже
предположить не мог…
