— Насколько я понял, вы считаете, что произошла подмена
патронов и что гильзы, найденные в револьвере, представленном сержантом
Голкомбом, первоначально находились в каком-то другом револьвере?
— Это единственное возможное объяснение, ваша честь.
Таким образом, убийство не было совершено из того
револьвера, который обвинение предложило принять в качестве вещественного
доказательства?
— Все факты указывают именно на это, ваша честь.
— Пуля номер четыре, найденная на чердаке миссис Эвнис, и
пуля номер один, извлеченная из тела жертвы, имеют одинаковые индивидуальные
характеристики?
— По-видимому, да, ваша честь. Мы не успели произвести более
тщательный анализ, поэтому абсолютной уверенности у меня нет. Однако судя по
результатам предварительной экспертизы, обе пули в самом деле ничем друг от друга
не отличаются. Сейчас один из моих помощников продолжает исследование. Он
должен наложить один на другой снимки пуль номер один и номер четыре и
проверить, действительно ли все их характеристики полностью совпадают. Впрочем,
визуальные исследования уже доказали с достаточной степенью точности, что они
обе были выпущены из одного и того же оружия, и это оружие, совершенно
очевидно, не является тем револьвером, из которого были произведены выстрелы
номер два и номер три.
— Мы все больше и больше убеждаемся в том, что кто-то хотел
ввести следствие в заблуждение. Мистер Мейсон, — внезапно обратился судья к
адвокату.
— Да, ваша честь…
— Револьвер, прежде чем попасть к сержанту Голкомбу,
находился у вас?
— Да, ваша честь.
— В свете сложившихся обстоятельств суд считает своим долгом
потребовать у вас отчет о событиях, происшедших с вами в то время, когда оружие
находилось в вашем распоряжении.
— Я с удовольствием отчитаюсь перед судом, ваша честь, —
вежливо проговорил Мейсон. — Я даже приглашу свидетелей, которые, надеюсь,
смогут подтвердить правдивость моего рассказа. Я собирался вызвать их позже в
качестве свидетелей защиты, но, по-видимому, в ответ на просьбу суда мне
придется попросить их выступить прямо сейчас. Мисс Элен Чейни, займите,
пожалуйста, свидетельское место.
— Элен не будет ничего говорить, — громко запротестовал
Алдрих.
Судья несколько раз громко стукнул молотком.
— Подойдите сюда, мистер Алдрих, — проговорил он
повелительно.
Алдрих выступил вперед, исподлобья глядя на судью Киппена.
— Что вы сказали? — все так же властно произнес судья.
— Я сказал, что Элен не будет ничего говорить.
— Мистер Алдрих, суду известно, что мисс Чейни находится
сейчас в зале. Суд приказывает ей занять свидетельское место. Суд расценивает
ваше заявление как вопиющее нарушение правил. Мы не будем налагать на вас
штраф, поскольку понимаем, что подобное непредвиденное и драматическое развитие
событий могло вызвать у вас нервный срыв. Вам придется, однако, занять место
рядом с прокурором и воздержаться от любых высказываний, любых переговоров со
свидетельницей, в противном случае… — Не закончив фразы, судья привстал и,
обращаясь к кому-то в дальнем конце зала, закричал: — Мисс Чейни! Мисс Чейни,
вы не имеете права покидать заседание! Вернитесь! Бейлиф
[1]
, не выпускайте ее!
Сидевший у двери бейлиф вскочил и выбежал в коридор. Вслед
за ним бросились репортеры и зрители — защелкали фотоаппараты, журналисты
старались не упустить ни малейшей детали этой захватывающий сцены. Элен Чейни,
стуча каблучками, торопливо шла по коридору. Она уже готова была войти в лифт,
когда рядом появился запыхавшийся бейлиф.
Тем временем судья пытался навести порядок в зале.
— Я прикажу очистить помещение, если публика не будет
соблюдать тишину, — стараясь перекричать гул толпы, повторял он. — К порядку!
Всем вернуться на свои места и оставаться на них вплоть до конца заседания.
— Ваша честь, — громко произнес Гамильтон Бюргер, —
человеку, не привыкшему к манере вести разбирательства, свойственное
глубокоуважаемому адвокату, — Бюргер презрительно кивнул в сторону Перри
Мейсона, — трудно находиться в подобной обстановке. Я попросил бы суд объявить
перерыв, чтобы…
— Никакого перерыва объявлено не будет, — твердо заявил
судья, — пока эта свидетельница не вернется в зал и не подчинится приказанию
суда.
Увидев, что в сопровождении бейлифа в дверях появилась Элен,
судья приказал:
— Ведите ее сюда. И прикройте поплотнее двери. Зрители,
желавшие полюбоваться на скандал, могут оставаться в коридоре, раз уж они туда
выбежали. До окончания разбирательства двери останутся запертыми. —
Повернувшись к Элен, судья продолжал: — Мисс Чейни, суд велел вам занять
свидетельское место, а вы в ответ покинули зал.
Элен неуверенно переводила взгляд с Алдриха на судью.
— Да, — тихо проговорила она.
— Ну что ж, — пробормотал судья, — это уже кое-что. По
крайней мене, вы говорите правду. Разрешите узнать, почему вы решили сбежать с
заседания?
— Потому что я не хочу давать показания.
— Но почему?
— Потому что я боюсь. Я не хочу, чтобы обо мне писали. Я…
— Давать свидетельские показания — это не развлечение, а
обязанность, мисс Чейни. Поэтому, вызывая свидетелей, суд не всегда
сообразуется с их собственными желаниями. В то же время в обязанности суда
входит наблюдение за тем, чтобы вопросы, которые будут вам заданы, относились
только к сути разбираемого дела и никоим образом не касались ваших личных
проблем.
А теперь вы поклянетесь отвечать честно и без утайки и
займете свидетельское место. Вы меня поняли?
— Да, сэр.
— Называйте меня «ваша честь».
— Да, ваша честь.
Элен привели к присяге, и судья Киппен проговорил:
— Свидетельницу будет допрашивать суд. Я прошу обе стороны
воздержаться от замечаний, если только речь не будет идти о каком-нибудь
чрезвычайно серьезном возражении против одного из высказываний суда. Я
предупреждаю также, что протесты, касающиеся мелких процедурных деталей, будут
немедленно отклоняться. Суд хочет узнать, наконец, всю правду об этом деле.
Итак, мисс Чейни, вы слышали показания мистера Алдриха?
— Да, ваша честь.
— Если я правильно понял мистера Алдриха, он утверждал, что
дал револьвер системы Кольта, очень похожий на тот, который представил нам
сегодня сержант Голкомб.
— Да, ваша честь.
— Где теперь это оружие?
