— Это вы во всем виноваты! — почти прокричала Ирэн, но звук
судейского молотка не дал ей договорить.
— Свидетельница, отвечайте на вопрос, — приказал судья
Киппен.
— Разве я обязана?
— Обязаны!
— Я уже сказала, что своим ответом могу повредить самой
себе. Больше вы от меня ничего не добьетесь. Мой адвокат знает, что произошло,
и я действую согласно его указаниям.
Несколько секунд судья Киппен молча пристально вглядывался в
лицо Ирэн. Наконец он вновь обратился к Мейсону:
— Господин адвокат, мне кажется, у вас есть свои планы
относительно этой свидетельницы. Я разрешаю вам задать ей несколько
дополнительных вопросов при условии, что таким образом вам удастся прояснить
ситуацию.
Поклонившись судье, Мейсон спросил, испытующе глядя в лицо
Ирэн:
— Десятого числа этого месяца у вас со Стивеном Меррилом
вышла ссора по поводу драгоценностей, не правда ли?
— Я отказываюсь отвечать, так как мои слова могут быть
обращены против меня самой.
— Что это значит? — удивленно произнес судья Кип-пен. — Чего
вы хотите от нее добиться?
— Я думаю, ваша честь, сейчас нам все станет ясно, —
убежденно проговорил Мейсон.
— Ваша честь, — снова не выдержал Гамильтон Бюргер, — я
протестую против манеры адвоката вести допрос. Я протестую против его методов…
— Протест отклоняется, — строго произнес судья, —
продолжайте, мистер Мейсон.
— Мисс Кейт, можете ли вы подтвердить, что десятого числа
этого месяца Стивен Меррил получил от вас большую сумму денег наличными?
— Я отказываюсь отвечать, так как мои слова могут быть
обращены против меня самой.
— Можете ли вы подтвердить, что десятого числа сего месяца у
вас был револьвер и что в этот день вы отдали его Стивену Меррилу?
— Ваша честь, — вновь вмешался Бюргер, — я протестую! Такое
ведение допроса совершенно непозволительно!
— Протест отклоняется.
— Я прошу суд выслушать меня, — не отступал Бюргер.
— Суд не хотел бы лишать вас возможности высказаться,
господин прокурор, но я думаю, что на этот раз ваш протест не может быть
принят. Суд хочет узнать всю правду, и никому не удастся заставить его изменить
свои намерения.
Произнося свою тираду, судья Киппен ни разу не взглянул на
Бюргера, он не спускал глаз с дерзкого и вызывающего лица Ирэн Кейт.
— Ваша честь, — не сдавался Бюргер, — цели господина
адвоката предельно ясны. Он знает, что свидетельница решила не отвечать ни на
какие вопросы, касающиеся этого оружия, и он снова подыгрывает журналистам,
изобретая для них версии одну абсурднее другой. Это все равно что спрашивать у
мисс Кейт: «А правда ли, что десятого числа этого месяца вы подкупили судью
Киппена и уговорили его убить Стивена Меррила оружием, которое как две капли
воды похоже на то, которое представлено среди вещественных доказательств?»
Поскольку свидетельница чувствует, что любой ответ на подобного рода вопросы
может повредить ей самой, она вновь и вновь будет обращаться к спасительной
формулировке, и адвокату, таким образом, удастся рассказать публике историю,
которую, как он заявит репортерам, «свидетельница не захотела да и не смогла бы
отрицать». Все мы знаем, что мистер Мейсон широко известен именно благодаря
своей ловкости и умению создавать драматические, волнующие воображение толпы
ситуации. Сегодняшнее заседание, если бы не его вмешательство, прошло бы в
обычной для суда деловой обстановке. Однако из-за поведения адвоката зал суда
превратился, на радость публике, в цирковую арену, а дело не только не
прояснилось, но, очевидно, еще больше запуталось.
— У вас все, господин прокурор? — проговорил судья, не сводя
глаз с мисс Кейт.
— Да, ваша честь.
— Ваш протест отклоняется. Свидетельница, отвечайте на
вопрос.
— Я отказываюсь отвечать, так как мои слова могут быть
обращены против меня самой.
— Продолжайте допрос, мистер Мейсон.
— У меня все, ваша честь.
— Я тоже хотел бы задать несколько вопросов, — проговорил
Гамильтон Бюргер.
— Задавайте.
— Мисс Кейт, признаете ли вы, что десятого числа этого
месяца замыслили вместе со Стивеном Меррилом убийство президента Соединенных
Штатов? Правда ли, что, для того чтобы привести ваш план в исполнение, вы
передали Меррилу находившийся у вас револьвер, выглядевший точно так же, как
тот, который вы видите сейчас перед собой?
— Я считаю вопрос неуместным, господин прокурор, — строго
проговорил судья Киппен, — я считаю, что он может расцениваться как попытка
оскорбить суд.
— Я просто хотел показать, чего стоят вопросы, задаваемые
свидетельнице мистером Мейсоном, — произнес Бюргер, — я пытаюсь
продемонстрировать суду абсурдность ситуации, сложившейся в результате того,
что мисс Кейт не осмеливается обсуждать какие-либо заявления, касающиеся этого
оружия. Адвокат, обладая определенной ловкостью, умело ставит один за другим
нелепейшие вопросы, и благодаря молчанию свидетельницы его от начала до конца
фантастические предположения, призванные возбудить аппетит благожелательно
настроенной к подсудимой прессы, обретают видимость правдоподобия.
— Я понимаю вашу позицию, — произнес судья Кип-пен, — она
была мне ясна с самого начала. Однако несмотря на странное поведение
свидетельницы, суд намерен добраться до сути дела, а ваш нелепый вопрос только
отвлек нас от хода разбирательства.
— Я просто попытался наглядно продемонстрировать свою точку
зрения, — проговорил Бюргер.
— Вы могли найти более достойный способ сделать это, —
отпарировал судья.
— Прошу прощения, ваша честь, — вмешался Мейсон, — но,
возможно, увлекшись дискуссией с прокурором, суд не обратил внимания на то, что
свидетельница еще не ответила на поставленный ей вопрос.
— Разумеется, — торжествующе произнес Гамильтон Бюргер, —
она ответит все той же формулировкой. Ей придется это сделать, поскольку…
— Вы заранее знаете, что произойдет, мистер Бюргер? — резко
произнес Мейсон. — А может быть, это вы посоветовали мисс Кейт не отвечать
суду?
— Я протестую, — в бешенстве закричал Бюргер, — это клевета,
это…
— Это вполне оправданное в данной ситуации замечание, —
прервал его судья. — Суд просит у вас извинения, мистер Мейсон. Свидетельнице
действительно не дали возможности ответить господину прокурору. Пожалуйста,
мисс Кейт, что вы можете сказать мистеру Бюргеру?
— Нет, — спокойно проговорила Ирэн.
Мейсон улыбнулся. Бюргер поспешно опустился в свое кресло.
