— Но вы же знаете, в этом деле замешаны знаменитости из
Голливуда. Элен Чейни послушали бы.
— Если бы она захотела что-нибудь сказать…
— Пожалуй, я расскажу, что я придумала. Видите ли, в
восемнадцать лет я была очень самоуверенной и решительной. Мать умерла, когда
мне было десять, в семнадцать похоронила отца. Я взяла все свои деньги и
собралась в Голливуд. И вот тогда я встретила одного человека. Его звали
Гладей. Стонтон Вестер Гладей.
— Кто это?
— О, это было солнце, озарявшее мою юную жизнь. Он был
близок со всеми великими и почти великими в Голливуде. Он готовил их к сцене.
Он дышал атмосферой театра. Его великий гений воспитал полдюжины выдающихся
актеров и актрис. Он звал всех голливудских знаменитостей просто по имени. Он
был…
— Я никогда о нем не слышал, — удивленно проговорил Мейсон.
— Еще бы, о нем никто не слышал. — Смех девушки прозвучал
невесело. — Он такой же дилетант, как и я. Только отъявленный мошенник в
придачу. Тогда, разумеется, я этого не знала, я была наивным восемнадцатилетним
созданием, почерпнувшим все свои знания о жизни из журналов и кинофильмов. Где
уж тут было своими куриными мозгами противостоять такому натиску.
— Что же произошло?
— Да ничего особенного. Пожалуй, не стоит занимать ваше
время такой ерундой.
— Мы же все равно ждем звонка, мисс Багби, а ваша история
мне интересна. В конце концов, адвокату всегда любопытны человеческие
характеры, и к тому же, если вы хотите с моей помощью попасть на экран, мне
кажется, вы должны хоть что-нибудь о себе рассказать.
— В общем, Гладей высмеял мои притязания. Он сказал, что у
меня нет ни малейшего шанса попасть в Голливуд с такой бесхитростностью и
детской наивностью. Он сказал, что я должна стать изысканной молодой женщиной.
Нетрудно догадаться, что было дальше. Во всем мире только один человек знал,
что такое настоящая изысканность, и этот человек, разумеется, Стонтон Вестер
Гладей. Он три месяца занимался со мной. К концу обучения я много чего
потеряла. Зато приобрела некоторый лоск и наконец-то стала умнее. Он исчез со
всеми моими сбережениями, а я пошла устраиваться официанткой.
— Вы обратились в полицию?
— Да, конечно, — произнесла она, — я обратилась в полицию.
Само собой, я не стала говорить им всего. Рассказала в общих чертах, как он
прикарманил мои деньги и сбежал. Он очень ловко все это проделал. Сначала
уверял, что деньги вообще не понадобятся, потом сказал, что согласен быть моим
постоянным агентом. Он хотел двадцать процентов от прибыли, когда у меня все
наладится. Он собирался стать моим менеджером, агентом, консультантом и всем на
свете. Первое время он смеялся надо мной, потом удивлялся «огромному природному
таланту», потом пел дифирамбы «неисчерпаемым возможностям». Он совершенно
вскружил мне голову. Разумеется, я развивала свое актерское дарование — не
стоит повторять, мистер Мейсон, что все это под его умелым руководством. Я
стала женщиной. Я поняла, что такое чувство. Я созрела для Голливуда. Потом у
него появилась блестящая идея. Есть возможность войти в правление одной из
больших студий. Потребуется немного денег. Но я стану держательницей акций. Это
будет кратчайший путь. Это прямиком приведет меня к славе. Я дала ему денег,
чтобы вложить их в дело. А потом он пропал. Разумеется, полиция вмешалась.
Выяснилось, что о Стонтоне Вестере Гладене в Голливуде никто не слышал. Люди,
которых он звал по имени, понятия не имели о его существовании. В полиции мне
сказали, что это не слишком новый трюк.
— И вы перестали мечтать о Голливуде?
— Почти перестала. Стояла у столиков. Занималась черной
работой. Я очень изменилась: сравнить бы ту свеженькую девушку, строившую
воздушные замки и бредившую кино, с видавшей виды официанткой. Но я все никак
не могла успокоиться. Переезжала с места на место. Скиталась по стране и в
конце концов решила: почему бы и правда не съездить в Голливуд? Я добиралась
туда в два приема.
— В два приема? — переспросил Мейсон.
— Я поехала сначала в Нидлс, — продолжала девушка, —
работала там, скопила немного на дорогу, а потом вдруг заболела. Когда
разделалась со всеми счетами от врачей, оказалось, что денег опять нет.
Осталась полуразвалившаяся машина — если быть очень настойчивой и терпеливой,
ее, пожалуй, можно заставить сдвинуться с места, кое-какая одежда и больше
ничего. Я должна была понять тогда. Я должна была понять, что Голливуд приносит
несчастье. Но я подумала, что стоит рискнуть, и все-таки поехала. Я добралась
только до Короны, потом в этой старой развалюхе что-то сломалось, и пришлось
ждать, пока они пошлют в Лос-Анджелес за запчастями. Так я попала в этот
мотель. А остальное вы знаете.
Мейсон задумчиво посмотрел на нее.
— У вас в вещах нашли одно из украденных украшений?
— Вы должны понять, — продолжала девушка, — положение было
отчаянное. Денег едва хватало, чтобы заплатить за ремонт и за мотель и кое-как
добраться до Голливуда. Там надо было искать работу. Знаете, в Голливуде это
совсем не просто. Говорят, на каждом шагу натыкаешься на несчастных девиц с
разбитым сердцем, которые приезжают, чтобы стать примадоннами, а кончают
официантками в ресторанах, и это при условии, что им сильно повезет. Ну так
вот, когда я пошла в душ, там в шкафчике один ящик был немного выдвинут. Я,
разумеется, тут же заглянула внутрь и там…
— Что там?
— Представьте себе мое состояние: денег нет, амбиций много,
и вдруг этот бриллиантовый браслет.
— Вы решили оставить его себе? — резко спросил Мейсон.
— Ну что вы! Я рассчитывала на вознаграждение. Похоже было,
что в мотеле до меня жила какая-то богатая дама. Сняла браслет, чтобы принять
душ, а потом уехала и забыла. Очевидно, она даже не помнила, где его оставила,
потому что иначе наверняка позвонила бы, и служащие его нашли. Сначала я,
конечно, решила спуститься в администрацию и все им рассказать. Только быстро
сообразила — зачем быть дурочкой? Эта дама наверняка богата. Она будет
благодарна. Предложит вознаграждение в пятьдесят, а то и в сто долларов. Хозяин
мотеля просто прикарманит эти деньги. Мне никто и спасибо не скажет, даже не
будут знать, что я есть на свете.
— Значит, вы решили узнать, кто занимал мотель до вас, и
получить вознаграждение?
— Конечно. Хотя если бы я стала расспрашивать в мотеле, они
удивились бы и могли просто ничего не сказать, так что я подумала, что возьму
браслет в Лос-Анджелес, а там найму адвоката или детектива и соберу информацию.
Потом сама пойду к этой женщине, отдам браслет, и денежки мои. Что потом
случилось, вы знаете. Я…
Ее прервал телефонный звонок. Мейсон взял трубку.
— Добрый день, говорит Перри Мейсон. Мои поздравления,
адвокат.
Фрэнк Нили долго и бессвязно пытался выразить переполнявшую
его благодарность. Наконец он произнес:
