Всемирная компания по производству продуктов питания скармливает деткам КРОЛИЧИЙ КОРМ…
Что хорошо для кроличьего пуза… то будет по вкусу и вашему карапузу!
Большая засада: ЛЮДЕЙ кормят едой для ЗООСАДА…
Твою же мать. Это, должно быть, «утка» — фейковая новость, потому что некоторые журналисты, понятное дело, с подозрением относятся к нашей продукции. Я и сама к ней отношусь с подозрением. Да, она совершенно безопасна для потребителя — все строго контролируется, но, когда наблюдаешь весь процесс, гигантские дробилки и тысячи галлонов бежевой жижи, которую качают насосами, а потом из нее получаются кукурузные снеки, это… слегка обескураживает.
Мне не нравится, что Иззи любит снеки, которые изготавливают из нашего сырья. В основном я стараюсь об этом не думать. В любом случае конечный продукт мало похож на то, что производим мы. Но я знаю, что такая акула пера, как Кирсти Митчем, много размышляет на эту тему. Она ее раскопала, проявляет живейший интерес к пищевой промышленности и, как выразилась Роуз, «ждет не дождется подставить нам подножку».
Возможно, она раздобыла инсайдерскую инфу и пришла к выводу, что ингредиенты кроличьего корма и снеков, предназначенных для людей, очень похожи. Не исключено, что в нашем заготхозяйстве завелась крыса и нас всех будут допрашивать. Пусть это не корпоративно, но перспектива довольно увлекательная. В любом случае увлекательнее повседневной текучки, включающей бронирование поездок и написание имейлов для Роуз, а также покупку подарков ко дню рождения дочери ее уборщицы, поиски мойщика для ее патио и прочую белиберду, никак не связанную с моими прямыми служебными обязанностями.
Поднимаясь на лифте, я прихожу к выводу, что налицо сценарий с аналогичными ингредиентами, а это не страшнее, чем, скажем, если бы Иззи использовала начинку для помидоров по-турецки, чтобы фаршировать цукини. Но когда я пересекаю огромное открытое пространство и вижу в дальнем его конце Роуз, мрачно попивающую кофе в своем прозрачном офисе, до меня доходит, что все гораздо серьезнее.
— Заходи, Вив, — говорит она, делая мне знак рукой. — Закрой дверь. Садись.
Роуз указывает на стул напротив, и я плюхаюсь на него. «Стабилизирующий» мяч отправлен в угол, поверх него лежит пиджак.
— Видела заголовки, — начинаю я. — Что происходит? Я хочу сказать — это правда?
— Да, «Кайтс» попала не та поставка. Такие вот дела, — кривится она. — Что я могу сказать? Партия прошла весь производственный цикл, поступила к оптовикам и теперь продается как продукт, предназначенный для людей.
Я мысленно перевариваю услышанное.
— Господи, ужас-то какой!
— Вот именно. Черт знает что. Смотри сюда! — Она запускает руку в коричневую кожаную сумку и бросает на стол пачку газет. В глаза бросается заголовок:
«КРОМЕ КРОЛИКОВ: как корм для ушастых попал к людям?»
— О какой продукции идет речь? — спрашиваю я.
— Мы считаем, что это только «Хрустяшки»…
— Моя дочка их ест!
— Да все с ними в порядке, — отмахивается она. — Не надо переживать.
У меня начинает сосать под ложечкой.
— И все-таки что в них?
Ей хватает наглости принять раздраженный вид.
— Тебе огласить перечень прямо сейчас?
— Да, пожалуйста, — твердо говорю я.
Роуз вздыхает и стучит по клавиатуре.
— О’кей. Пшеница, отруби, растительный белок, растительное масло, витамин С, минеральная добавка…
Хм, не идеально, конечно, но ничего слишком страшного…
— Известняк, — продолжает она.
— Известняк?
— И, э-э, противоплесневый репеллент. Вот, собственно, и…
— Противоплесневый репеллент!
Разумеется, нет никакого смысла в том, чтобы повторять за ней состав, но я не на шутку взволнована. И почему только я поддалась уговорам Иззи и покупаю ей эти жуткие снеки? Джулз готовит для Мейв чипсы из своей свеклы и сладкого картофеля. Я всегда считала, что это страшная морока, но, уж во всяком случае, лучше, чем кормить ребенка известняком и противоплесневым репеллентом. И что я, в самом деле, за мать?
— Это опасно? — рявкаю я. — Пожалуйста, скажите честно.
Лицо Роуз смягчается. Она сегодня без укладки. Волосы висят тусклыми прядями, кожа бледная.
— Слушай, я знаю, звучит не очень, но, честное слово, они совершенно безопасны. Вопрос не в этом. Наша первостепенная задача — понять, как это случилось и что делать дальше. Согласно информации от «Кайтс», а они, само собой, отчаянно стараются свалить вину на нас, партия успешно прошла выборочную проверку, и вот, мы приплыли. — Она поджимает губы.
— Ясно. — Я делаю паузу. — Полагаю, продукцию сняли с продажи?
— Разумеется. — Роуз поворачивается к ноутбуку и смотрит на него, пытаясь сосредоточиться. — Как я уже сказала, первостепенная задача — ограничение ущерба. Необходимо принести извинения и успокоить потребителя. В одиннадцать часов на нижнем уровне — общее собрание. Сделай, пожалуйста, массовую рассылку с пометкой «срочно», а затем отправляйся в бункер и подготовь конференц-зал.
— Хорошо, — говорю я, по-прежнему думая: «Известняк и противоплесневый репеллент, с ума можно сойти». Я знаю, что ни в чем не виновата, я всего лишь личный помощник, но тем не менее ощущаю свою причастность.
— Нас осаждают журналюги, — добавляет она. — Не соединяй меня ни с кем.
— Конечно, нет.
— И мне нужно, чтобы ты вела протокол собрания.
— Хорошо, без проблем.
— Спасибо, Вив. — Еще один взмах рукой, и я могу идти на все четыре стороны.
Я полагала, что за пять лет в «Флаксико» научилась неплохо разбираться в том, что происходит в компании. Однако в последующие часы большие руководящие дяди несут такое количество пурги, что может показаться, будто я нахожусь в кабинете у Энди.
— Что мы имеем? — вопрошает невысокий коренастый субъект с розовыми щеками. — Мы имеем ситуацию, в которой «Кайтс» была поставлена продукция, предназначенная не для людей, а для животных, и с юридической точки зрения это очевидный случай договорного чего-то там, не говоря уже о нарушении чего-то там еще и кроличьего корма в придачу, в соответствии с базовыми критериями маркировки, бла-бла-бла…
И что? — хочется крикнуть мне. Нет чтобы дать четкую формулировку, так он что-то бормочет себе под нос, явно испытывая неловкость оттого, что толкает речь. Я этого Румяного впервые вижу. Возможно, его только что выпустили на свободу из тайной комнаты. Но суть нашей позиции, похоже, сводится к тому, что «это они виноваты, а не мы», хотя я не могу взять в толк, как так получается. В конце концов, это мы произвели и продали «Кайтс» базовый продукт. В одном из новостных сообщений я наткнулась на фразу рассерженной матери: «Если бы я хотела накормить своего сынишку известняком, я бы свозила его на карьер». Очень верная мысль. Никаких снеков, производимых из нашей продукции, Иззи больше не увидит.
