Потом я тру ею внутренний ободок унитаза. А покончив с этим, перебираю картофель в овощном контейнере.
Воскресенье, 4 августа
Я знаю, чем заняться — садом! Края участка требуют внимания, а мне нравится копаться на свежем воздухе. Это одна из многих причин, почему я надеюсь остаться в этом доме, когда мы с Энди официально расстанемся (а главная — что для Иззи это единственный дом). Хотя мне тяжело признавать его заслуги, но по отношению к детям, надо отдать ему должное, Энди всегда вел себя образцово-показательно. Он сразу дал понять, что и впредь будет заниматься домом без всяких проблем, но кто знает, как оно обернется. Мне трудно смириться с мыслью о том, что в какой-то момент мы можем продать дом и поделить деньги, а я куплю себе квартиру, которая, само собой, будет замечательной, — но тем больше причин заняться садом сейчас.
Я принимаюсь полоть, и настроение улучшается. Так гораздо лучше. Однообразная успокаивающая работа полезна для души — Джулз сказала бы именно это. По прошествии чуть больше часа на смену тусклому утру приходит яркий день. Небо пронзительно голубеет, местами плывут белые облака. Посмотрите на меня, думаю я, одинокая женщина, предоставленная самой себе целую неделю, наконец-то нашла способ довольствоваться собственной компанией. Возможно, такой я стану с годами — не дикой кошкой, наподобие Пенни, которая недавно заметила, что «заниматься этим на лодке вдвое уменьшает качку», а степенной дамой в соломенной шляпе, увлекающейся садоводством.
Надо купить соломенную шляпу, решаю я, выпрямляюсь и поднимаю руки высоко над головой, как делает Джулз, разминаясь перед сеансом йоги. А затем я думаю, к черту, а сделаю-ка я несколько приветствий солнцу. В конце концов, день солнечный, никто не видит, а несколько базовых поз она мне показала.
И я начинаю делать упражнения, стараясь не обращать внимание на звучный треск, который, кажется, идет из всех моих суставов и сочленений. Поднять руки к небу, наклон вниз, руки свисают свободно. Ступня отведена назад, затем другая; опуститься на пол в позе собаки мордой вверх. Теперь «собака» мордой вниз — зрелище, безусловно, способное встревожить случайного наблюдателя, но мне плевать. Теперь я — йог и стою кверху задницей, благословляя движение солнца по золотой орбите.
— Тебе не должно быть больно, — наставляла Джулз, но на самом деле мне очень больно, так что, возможно, я выполняю неправильно, но это лучше той боли, которую я испытывала, таращась на фотографии любовницы своего мужа. Та боль — просто ментальная мука. А эта — хорошая, бодрящая мозг. Она… — ой!
Что-то ударяет мне в спину, и я падаю на землю. Затем с трудом поднимаюсь и возмущенно смотрю по сторонам. Меня что, птица в попу клюнула? Я нагибаюсь, чтобы отряхнуть траву с коленей, и тут что-то со свистом проносится в воздухе, чудом не задевая мне щеку.
Из соседнего сада доносится пронзительное хихиканье.
— А, привет, Лудо, — скалюсь я на него.
— Привет, Вив, — злобно ухмыляется он.
— Это ты, что ли, бросил?
Памятуя про отношение его родителей к слову «нельзя», я стараюсь выражать свои мысли в позитивной, безобидной форме.
— Не-а, — с возмутительной наглостью заявляет он, хотя валяющийся рядом комок земли доказывает обратное. — А где Иззи?
— Она уехала, — отвечаю я.
— А куда?
— В Озерный край вместе с Мейв и ее родителями.
Он насупливается и трясет курчавыми светлыми волосами.
— Мне не нравится Мейв.
— Вот как? Она очень славная, Лудо. — В отличие от тебя, малолетний истязатель кошек.
— Она никогда не принимает меня в игру.
— Какая жалость.
— А Энди где? — он смотрит на меня холодным взглядом.
Вопрос похож на короткий и сильный удар. Энди съехал почти пять месяцев назад, и не сказать, чтобы прежде эти двое были особенно дружны. Как раз наоборот. «Мелкий психопат» — так обычно называл его Энди при своих.
— Он тут больше не живет, — весело говорю я.
— А почему?
Я пристально смотрю на маленького человечка, понимая, что ответ «потому что у него случился секс на стороне» не совсем уместен.
— Иногда так бывает, — говорю я, надеясь на этом закрыть тему. И любой нормальный ребенок понял бы намек, потому что в процессе воспитания усваивает такие старомодные концепции, как манеры и вежливость.
— А где он теперь живет? — гнет свое Лудо.
Спроси что полегче!
— В своей квартире.
— А где…
— А ты, наверное, ждешь не дождешься, когда у тебя появится братик или сестричка? — Задаю я встречный вопрос, желая сбить его с курса.
Цель достигнута. Лудо ковыряет землю носком кроссовки и молчит.
— Как будет здорово, когда в доме появится малыш, — чирикаю я. Будет орать по ночам, требовать всеобщего внимания, доводить до изнеможения мамочку и папочку.
— Да, наверное, — бурчит он.
— А как вы его назовете?
Он бормочет что-то нечленораздельное.
— Как ты сказал?
— Чулан, — рявкает он.
— Чулан? — Ты что, собираешься упрятать его туда, когда родится? — Ты имеешь в виду — Дункан?
Лудо мрачно кивает и отчаливает, утратив интерес к беседе, съехавшей с темы моего семейного положения. Я направляюсь обратно к дому, пытаясь нащупать в кармане телефон. Его там нет. Возможно, я обронила его, когда изображала собаку мордой вниз.
Я возвращаюсь назад и осматриваю лужайку. Пора доставать газонокосилку. Ею всегда занимался Энди, а отныне, судя по всему, это моя работа. Теперь все моя работа.
— Вы разводитесь? — вопит с заднего крыльца Лудо.
Боже ж ты мой, куда запропастились его родители? Тут чудесным образом слышится треньканье телефона, извещая меня о его местонахождении на лужайке.
Я хватаю его и отвечаю на звонок.
— Как тебе дышится воздухом свободы? — интересуется Пенни, и я сразу понимаю, что она слегка подшофе.
— Отлично, — говорю я. — Сейчас в саду, болтаю с Лудо.
— С этим маленьким негодяем? — хихикает подруга. — Он такой же гадкий, как всегда?
Лудо внимательно смотрит на меня с заднего крыльца, сунув руки в карманы шортов.
— Да, тут все по-старому.
— Хм. Он думает, я не заметила, как он в тот раз дернул Бобби за хвост. Пес у меня не кусается, ты знаешь, но иногда я об этом жалею. Будем надеяться, что новый малыш окажется лучше первого. Ну, тебе там, наверное, хорошо одной, так что я не буду тебя беспокоить…
— Ты меня не беспокоишь, — быстро говорю я, заметив выходящую из дома Крисси, которая нежно улыбается дьявольскому отродью и начинает развешивать белье. Класс! Теперь он может упражняться в меткости, швыряя землю в папашины белые трусы Calvin Klein. — Но я думала, ты уехала с Хэмишем?
