Энди допивает кофе, и наш разговор переходит на Спенсера и его поездки. Летом сын много работает на фестивалях и, похоже, отрывается по полной. Испания, Франция, Болгария — вот что значит быть молодым и зарабатывать на жизнь тем, что любишь. Мне надо брать с него пример. По крайней мере, я твердо решила отказаться от роли Посланницы Менопаузы, как только Роуз вернется из Китая. В лучшем случае это будет восприниматься как снисходительное отношение к коллегам, а в худшем — вызывать насмешку и неприязнь. Нет уж, спасибо.
Разговор провисает. Отпрысков мы обсудили, и теперь я жду не дождусь, когда он отчалит и, в частности, перестанет плодить микробы на моем кухонном столе, о который опирается своей задницей, обтянутой Levi’s. Забавно вспоминать, как меня возбуждала его «пятая точка» с ее аппетитными изгибами, особенно в облегающих эластичных боксерах. А теперь если я и думаю о ней, то только в контексте тяжелого ботинка и увесистого пинка под зад.
— Привет, папочка!
Иззи наконец-то появляется и готова к прогулке.
— Привет, мой ангел, — говорит он.
— Угадай, что произошло. У Крисси родился ребеночек! — объявляет она.
— Правда? — говорит он, изображая интерес.
Если бы не опасения, что это задержит его подольше, я пересказала бы все в деталях — про экстренное кесарево сечение, потрескавшиеся соски у Крисси и стул цвета горчицы. Для медика он слишком сторонится телесных проявлений жизнедеятельности (кроме телесных форм Эстелл, само собой).
— Ага, — говорит Иззи. — Она такая милая. А Лудо жил у нас.
— Вот как? Вау.
— Неделю, — добавляет она.
— Неделю? И как все прошло? — Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Отлично, — говорю я.
Энди поведет дочь на прогулку или мы так и будем чесать языками до вечера? Я бросаю взгляд на настенные часы. Лучше бы ему убраться до того, как придет Джулз. Несколько раз он объявлялся, когда у меня были она или Пенни, и терпеть их приторную учтивость — это выше моих сил.
— Малышку зовут Лара, — добавляет Иззи, и это вызывает ухмылку у Энди.
— Лара? — усмехается он. — Не Клуэдо, не Змеи и Лестницы?
Я сейчас умру от смеха. А теперь, пожалуйста, выметайся из моего дома.
— Ты о чем? — недоуменно спрашивает Иззи.
— Тебе известно, что «Лудо» — это настольная игра?
— Правда? — она морщит лоб.
— Правда-правда, — быстро говорю я, надевая Иззи на спину пятнистый рюкзачок и тем самым давая Энди понять, что на сегодня я более чем сыта его обществом. А чтобы месседж окончательно дошел, указываю глазами на дверь, как проделала это вчера, когда устанавливала телепатический контакт с Тимом.
— Ладно, Из, — объявляет Энди, — нам, пожалуй, пора.
Должно быть, я совершенствуюсь в навыках передачи мыслей на расстоянии и, возможно, в один прекрасный момент мне вообще не придется разговаривать с Энди?
Как только они уходят, я начинаю носиться по гостиной, подбираю конфетные обертки, разбросанные Лудо — стоит ли заморачиваться с мусорными ведрами, когда есть пол? — потом приглаживаю растрепанные волосы и стараюсь настроиться на спокойный и вдумчивый лад.
День солнечный и прохладный, я готовлю кофе и открываю кухонное окно, точно желая выветрить невидимые следы пребывания Энди. На скамейке у себя в садике сидит Крисси и кормит Лару. Одиннадцать часов утра. Заметив меня, она делает взмах рукой — я улыбаюсь, машу в ответ и иду открывать дверь Джулз.
— Привет, — говорит она, улыбаясь, — хорошо выглядишь.
От нее это воспринимается как настоящий комплимент.
— Спасибо. Я действительно хорошо себя чувствую. Ну что, начнем? — Я приношу кофе, и мы располагаемся на диване.
— И как прошла неделя? — спрашивает она.
— Довольно сумбурно, — отвечаю я и рассказываю о нашествии Лудо, оброненных ключах, наших с ним бесконечных дебатах по любому поводу и что времени для размышлений у меня практически не было.
— Впечатляет, — говорит она. — Это было испытание, причем без предупреждения, но ты его выдержала. Мне кажется, ты отлично со всем справилась.
— Спасибо, — говорю я, воодушевленная ее похвалой.
— Пожалуй, было бы полезно по-настоящему признать твои достижения, — добавляет она.
— Хорошо, — улыбаюсь я. — Э-э, ну да, полагаю, я довольна.
Джулз меняет позу и откидывает назад свои короткие волосы.
— Возможно, идея покажется странной, но есть такое упражнение, которое я иногда предлагаю клиентам для создания чувства позитивности.
— И в чем оно заключается?
— Мы можем пройти на кухню?
— Конечно, — заинтригованно говорю я, когда мы выходим из гостиной.
— Встань посредине и скажи: «Я — умница», — она одобрительно улыбается мне.
— Да ну тебя, Джулз, — я невольно смеюсь, — я действительно должна это говорить?
— Ты не должна, — говорит она, — и я знаю, что хвалить себя вслух — противоречит социальным нормам, но все-таки, пожалуйста, попробуй.
Я медлю, вздыхаю, как капризный ребенок, и наконец становлюсь посреди кухни.
— Я — умница, — говорю я сдавленным голосом.
— А теперь погромче и поуверенней.
— Я — умница, — чуть тверже говорю я. — Я — умница.
— Еще раз, и погромче.
— Я — умница, — с пылающими щеками объявляю я.
Выгляжу полной дурой, но почему бы не сделать так, как она просит? Толку-то упираться, если я уж отправилась в это «путешествие личного роста», как выражается Джулз? Кто-нибудь типа Энди, возможно, посмеется, но в моем случае все средства хороши. И никто меня не принуждал — я сама обратилась к ней за помощью и, может быть, благодаря этому стану сильнее и решительнее — мне не придется терпеть общество Энди, пить с ним кофе и слушать фразочки о том, что «хорошо выгляжу», когда на самом деле меня тошнит от одного его вида.
— Скажи еще раз, — командует Джулз.
— Я — умница! — воплю я.
— Так лучше. А теперь залезай на тот стул и скажи еще раз, но громче. Ори во весь голос.
— Ты хочешь, чтобы я забралась на стул?
— Да.
— Я могу упасть.
— Вряд ли. Рискни.
Я взбираюсь на стул и смотрю на нее сверху, усмехаясь. Она выглядит такой чистенькой и хорошенькой в синем платье-футляре и туфлях-балетках, надетых на босу ногу. Как женщина, в чьей жизни все прекрасно. Которую все любят, но к которой чужое дерьмо не прилипает.
— А теперь кричи, — рявкает она.
— Я — умница!
— Теперь лезь на стол.
