— Пожалуйста, не начинай…
— У всех бывают вспышки гнева, все делают глупости…
— Избавь меня от своей лицемерной заботы, — перебиваю я, действительно чувствуя, как внутри закипает гнев. — Да, это была я. Признаю, это было дико и по-дурацки, и я совсем не так планировала провести время, когда наша дочь уехала в скаутский лагерь.
Я цепляюсь взглядом за детали тоскливого пейзажа — парковки, гаражи, обшарпанные низенькие строения и земля, поросшая жестким кустарником. В основном здесь расположены предприятия легкой промышленности. Когда «Флаксико» выбросит на рынок фалафель из батата, милая картинка на упаковке будет намекать на то, что он приготовлен на деревенской кухне из овощей со своего огорода, тогда как на самом деле его произведут на заводе, как и остальную нашу продукцию.
— Это была опасная затея, — серьезно заявляет он.
— Вовсе нет. Скорее… неблагоразумная.
— Шатаясь вот так, сама по себе, ты могла вляпаться в любую историю…
— Я просто была слегка подшофе, — сквозь зубы говорю я, не желая обсуждать этот вопрос на главной лестнице офисного здания. — Можно подумать, я валялась в беспамятстве на тротуаре попой кверху!
— К твоему сведению, ты была далеко не слегка…
— Хватит с меня «к твоему сведению»!
— Что?
— Ты это все время говоришь, причем таким покровительственным тоном: «К твоему сведению, это пыль обгорает», «К твоему сведению, Вив, у рептилий сухая кожа».
— Ты это о чем? Господи, я действительно за тебя переживаю. Может, тебе сходить к врачу?
— За антидепрессантами — ты это имеешь в виду? — огрызаюсь я.
— Хотя бы. Я не знаю…
— Только не делай вид, что тебя беспокоит мое душевное самочувствие. Немного поздновато для этого, не находишь?
— Я просто говорю, — перебивает он.
— И кто же меня видел? Кто меня застукал за этим делом?
— Э-э… Эстелл, — тихо говорит он.
Пока я перевариваю эту информацию, на лестнице появляется Джин. При виде меня она вскидывает бровь и изображает двумя руками, будто орудует ножом и вилкой. Я киваю ей и делаю знак, мол, следуй дальше. Все больше людей движется по лестнице: это что, новое поветрие — ходить по ступенькам вместо того, чтобы ездить на лифте? По крайней мере, среди сотрудников старшего возраста. А молодые, похоже, весь день катаются на лифте вверх-вниз, пьют высококалорийный латте и не парятся.
Я жду, пока все пройдут.
— Она меня видела?
— Да, и, судя по всему, сразу после того, как вышла из моей квартиры и направлялась к своей машине.
— Но… — я откидываю со лба липкую прядь, — как она поняла, что это я?
— Она… э-э… — Энди тяжело вздыхает, — узнала тебя по фотографиям в моем компьютере. — Выходит, он показывал ей наши семейные снимки? — И сфотографировала тебя на телефон, и я сказал, что это точно ты.
— Она меня сфотографировала? Ну, это ни в какие ворота не лезет!
Разыгрывать благородное негодование на данном этапе уже немного затруднительно.
— По-моему, на то были основания, — устало произносит Энди.
— Да что ты? И ты подтвердил мою личность?
— Разумеется, — вздыхает он. — Увидев на улице шатающуюся женщину, она просто встревожилась…
— Я не шаталась!
— Она знала, что это моя машина, и подумала, что лучше сфотографировать в качестве доказательства.
— Могла бы просто подойти и поговорить.
— Думаю, у тебя был… я не знаю… устрашающий вид.
— Она меня испугалась?
— Да! И я испугался бы, увидев дебошира с тортильей.
— Вот заладил — тортилья да тортилья! — резко говорю я и начинаю подниматься по лестнице. — Мы в Глазго, а не в Мадриде. Что за дурацкая претенциозность!
— Ладно, омлет, — бормочет он.
— Короче, — говорю я, добираясь до верхнего этажа и чувствуя, как смущение трансформируется в нетерпение, — она обеспокоилась моим благополучием и одновременно испугалась меня, а затем вернулась к тебе домой и показала фотографию? Надеюсь, вы от души посмеялись над ней.
— Разумеется, нет. — В его голосе слышится раздражение. — Мы не смеялись, и она не возвращалась. Все было прямо наоборот. Она послала мне ее с короткой припиской: «По-моему, это твоя жена».
Я морщу лоб, стоя перед дверью в столовую.
— И на этом все?
— Да. С тех пор мы не общались, — сухо говорит он. — Более того, могу сказать, что мы расстались.
Днем, после новостей от Энди
Я столько раз фантазировала на эту тему. Представляла, что смеюсь ему в лицо, затем «разворачиваюсь на каблуках», как это делают женщины в кино, а он остается стоять, несчастный и покинутый, проклиная себя за то, что был таким дураком. Я даже воображала, как он заваливается ко мне поздно ночью, барабанит в дверь, падает на колени, умоляет о прощении и пытается лизнуть мою туфлю — а точнее, тапку, потому что час уже неурочный. Но фокус в том, что, когда сильно чего-нибудь хочешь и это наконец случается, последнее, что приходит в голову, — это бурно ликовать и злорадно потирать руки.
Я не потираю руки в злорадстве и не предаюсь бурному ликованию. Я просто, как всегда, сажусь вместе с Джин и Белиндой за столик у окна, ем ланч и хвалю себя за то, что отреагировала на его новость сдержанным «Вот как?». Понятия не имею, почему они расстались и точно не стану расспрашивать его об этом, чтобы не думал, будто мне есть дело.
Днем я в основном занимаюсь будущей командировкой Роуз. Периодически на память приходит Энди, и я размышляю над тем, насколько меня не впечатлила эта новость, учитывая, что их интрижка разрушила наш брак. Может, я сделала больший шаг вперед, чем казалось? Эта мысль греет мне душу и заметно скрашивает остаток рабочего дня.
Я забираю с продленки Иззи вместе с Мейв и Эсме, другой подружкой из класса, — они приглашены к нам на чай. Когда я готовлю жареную курицу, в дверь стучит Крисси — на руках у нее страдающая коликами малышка, а за спиной маячит насупленный Лудо.
— Все в порядке? — спрашиваю я, жестом приглашая ее войти, потому что курица еще шипит в воке.
— Извини, что так вламываемся, — говорит она, перекрикивая вопли Лары. — Тим сегодня вечером на работе, а мое терпение, признаться, уже на исходе. Ему хорошо — уходит, когда хочет, — в ее голосе слышатся истеричные нотки. Вообще-то такого «домашнего» мужа, как Тим, днем с огнем поискать, он кухонное полотенце из рук не выпускает. — Мне следовало бы тебе позвонить, — добавляет Крисси, — но я не могу найти телефон. Наверное, он остался в кармане джинсов, а они сейчас в машине в режиме интенсивной стирки.
— О нет. Попробуй рис…
