Охапка лакированных сумочек свисает с дверного крючка, подобно букету бумажных цветов. Тут и там валяются расшитые вельветовые клеши, джинсовые шорты с яркими заплатками и трикотажные свитера типа «лапша» радужных цветов. Несколько дней назад доставили кипу платьев в стиле хиппи с узорами в виде «турецких огурцов» и крупных ромашек. На кровати Спенсера разложены аксессуары: полосатые гольфы, замшевые пояса, цветастые налобные повязки и всевозможные головные уборы, начиная от розовой бейсболки и заканчивая широкополой шляпой ядовито-зеленого цвета с искусственными маками.
На полу аккуратными рядами расставлена обувь: сапоги, сандалии и туфли «на платформе» — при виде последних Иззи пришла в неописуемый восторг. Я разрешила ей померить их и пройтись по дому, но остальные вещи трогать запрещается, что она восприняла с кислой миной. В довершение ко всем хлопотам следить за тем, что где раскидано, — это выше моих сил. По опыту я знаю, что рядовая примерка в комнате Иззи может быстро закончиться тем, что боа из перьев и накидки недели спустя будут обнаружены в углу сада намокшими от дождя и перепачканными в слизи.
— Как вам удалось столько собрать? — изумляется Ник, разглядывая одну вещь за другой.
— Благодаря огромному количеству звонков и писем, — объясняю я. — Мне помогала Айла. Мы шли по составленному мной списку комиссионных магазинов, начиная с Глазго и расширяя круг поисков практически на всю Шотландию. Затем мы постепенно охватили север Англии.
— Потрясающе, — бормочет он.
— Но впереди еще много работы, — добавляю я. — На очереди Мидлендс, потом Уэльс, Лондон, Юго-Восточная Англия и Юго-Западная…
— Я тоже могу помочь. Я здесь еще какое-то время пробуду, так что давайте мне список и инструкции. Говорите, что надо делать.
— Охотно, — смеюсь я. — Чем больше помощников, тем лучше.
Ник рассматривает украшенный бахромой жилет из рыжей замши и ошеломленно качает головой.
— Все еще не могу поверить, как вам удалось это сделать. Просто невероятно.
— Процесс набирает силу, — объясняю я. — Возможно, дело в том, что я очень соскучилась по творческой работе, если вы понимаете, — он кивает. — С тех пор как я ушла из театра, прошло много лет. Правда, я слегка недосыпаю, — усмехаюсь я, указывая на мешки под глазами. — Вот, видите?
— Нет, не вижу, — смеется он. — Вообще ничего. Значит, когда вы находили вещи, владельцы магазинов шли вам навстречу? Я имею в виду, насчет отправки…
— В основном да. Мне удалось раскрутить Ханну из музея на небольшой бюджет, так что мы смогли покрыть расходы на почтовую и курьерскую доставку. То, что было в городе, я забрала сама.
— Все вещи взяты напрокат? — спрашивает Ник.
— Да. Возвращать их после показа — вот где будет потеха, — улыбаюсь я. — Но некоторые можно задержать подольше, потому что планируется оставить небольшую коллекцию в экспозиции после проведения показа.
— Потрясающе, — говорит Ник, глядя на меня. — Просто нет слов. Может, расскажем маме прямо сейчас, как думаете?
— Мне не по себе, Ник, — мямлю я. — Что, если она не обрадуется? Если рассердится, потому что мы делали это втайне от нее…
— Ерунда, — твердо говорит он. — Она придет в восторг и будет невероятно растрогана. При виде всего этого, я уверен, что она…
— Да, но что, если… — Я осекаюсь, потому что снизу, из «лагеря», доносится громкий смех. — Они не спят!
Мы несемся вниз по лестнице, и я с порога гостиной приказываю детям, чтобы немедленно засыпали.
— Мы спим, — хихикает Лудо.
— А мне, Лудо, так не кажется, — я стараюсь подавить улыбку.
— Он спит, мама! — настаивает Иззи.
Снова слышится смех, внутри палаток мелькает свет фонариков.
— Вы как — справитесь с ними одна? — с шутливой тревогой в голосе спрашивает Ник, надевая в прихожей куртку и собираясь уходить.
— Думаю, да. Но если мне потребуется помощь, я пущу сигнальную ракету.
Он улыбается, и мы снова встречаемся взглядами.
— Знаете, а вы удивительный человек, — вдруг говорит он.
Я смотрю на него, не зная, как реагировать. «Спасибо» — это все, на что я способна.
И тут до меня доходит, что он имеет в виду не только проект «Мисс Пятница». Он задержался после окончания детского праздника не потому, что у него не было других дел, и даже не для того, чтобы помочь с рекламной кампанией. Он просто хотел остаться, понимаю я, и мне тоже хотелось, чтобы он остался.
— Я серьезно, — добавляет он.
Я улыбаюсь, улавливая выражение его добрых глаз и чувствуя, как внутри все сжимается и сердце начинает биться сильнее. Да, я уже считаю Ника своим другом, но, возможно, речь идет о чем-то большем. Если я не ошибаюсь и не окончательно утратила способность распознавать подобные вещи, между нами проскочило что-то вроде искры.
Разумеется, сама мысль об этом абсурдна. Он даже не в этой стране живет — даже не в этом полушарии. Через несколько недель он улетит обратно в Новую Зеландию, вернется к прежней жизни, и, вероятно, мы никогда с ним больше не увидимся. Он нечасто приезжает сюда — раз в год, а то и реже. Но сейчас он, похоже, счастлив и потому легко и быстро целует меня в щеку. Потому что он рад, что находится дома.
А может быть, ему просто этого хотелось, рассуждаю я и не могу подавить дурацкую улыбку, когда прощаюсь с ним. Какой-то момент я смотрю, как его высокая долговязая фигура удаляется вниз по улице, а затем, несмотря на то что за стенкой спят тринадцать детей, которые поутру потребуют от меня блинов, я натуральным образом впархиваю в дом.
Глава тридцать вторая
Суббота, 9 ноября
Такое ощущение, что мы с Крисси состязаемся, кто больше недосыпает: она — из-за Лары, а я — из-за того, что ищу модели «Мисс Пятницы», а значит, допоздна отправляю имейлы. Между тем обычная жизнь идет своим чередом, и работать над проектом в офисе никак не получается, разве что делать массивный обзвон в обеденный перерыв.
Ник присоединился к розыскам, и уже неделю спустя после дня рождения прибыла новая партия вещей. Теперь у нас есть изумительный жакет небесно-голубого цвета, пара сногсшибательных серебристых сапог, вязаный жилет и уйма ярких бус, бархоток и поясов. Но пончо по-прежнему нет, и шансов найти его становится все меньше.
— Это так важно? — спрашивает Крисси, когда я показываю ей разрастающуюся коллекцию в комнате Спенсера. Ее светлые волосы сколоты в небрежный пучок, а на груди у нее в «слинге» спит Лара.
— Мне — да, — говорю я. — Я продолжу поиски. Показ назначен на первое декабря, так что время есть.
Я поворачиваюсь, когда в комнату заглядывает Иззи, узнать, чем это мы заняты.
— Как будет проходить показ? — спрашивает она, с изумлением оглядываясь по сторонам.
