— Да, фигня, — отмахивается Машка, — на тренировке сегодня прыгнула неудачно.
— Ты — дура? — вот теперь я волнуюсь, — ты в курсе, что тебе нельзя прыгать?
— Я чуть-чуть…
— Вадим в курсе?
— Нет, ты что! И не вздумай! Он меня к кровати привяжет!
— Еще раз на трене прыгнешь, сдам тебя твоему хищнику, как стеклотару, — мстительно обещаю я, Машка называет предательницей, дует губы и прощается торопливо.
А я, немного попереживав за подругу и решив в следующий сеанс видеосвязи провести серьезную профилактическую беседу, валюсь на кровать.
День был насыщенным, тяжелым таким…
Надо спать…
Тренькает телефон.
«Спишь?»
Ночные покатушки
«Спишь?»
Ну конечно нет! Конечно! О тебе думаю!
Абонент с говорящим именем «Зуб», видно, отошел от шока, а может, придумал, что мне сказать… Умное. И вот. Говорит.
Оригинальный мужчина.
Я ловлю себя на некотором превосходстве в мыслях и поражаюсь этому обстоятельству.
Ну надо же, я еще нифига не Нобелевский лауреат, а гонора-то… Хотя, будем уж откровенными, и Зубик у нас — не гигант мысли. У него, для равновесия и гармонии, другие гигантские органы имеются…
«Не спишь»
Вот как? То есть, мы уверены, что я не сплю все же. Хотя, если б уснула, то уже бы проснулась от вибрации телефона. Так что да, в логике не откажешь мужчине. В такте — запросто откажешь, а вот в логике…
«Выходи гулять»
«А Катя выйдет?», — сразу вспоминается заунывный голос моего приятеля по детским играм, деревенского мальчишки, постоянно отвлекающего меня от уроков и вытаскивающего на улицу.
Не отвечаю. Пялюсь на экран, пытаясь придумать линию поведения. Правильную.
Потому что у меня налицо диссонанс между «хочется» и «надо».
Надо отключить телефон и лечь спать. Завтра напряженный день. Я буду одна, без постоянного патронажа Васильева, и потребуется все внимание, все силы… Потому да. Просто отключить телефон и спать.
Хочется вскочить и выбежать на улицу. На мгновение почувствовать себя маленькой девочкой, которую приятель избавляет от скучных уроков.
И будет она сейчас, вместо того, чтоб математику учить, бегать с веселым мальчиком по улице…
Ощущение чего-то странного, непонятного.
То ли потому, что я на подъеме сейчас, и все видится в розовом свете, то ли потому, что все это время подспудно ждала, очень ждала его реакции. И не той, которую он демонстрировал.
А другой…
Неужели мне все-таки хочется, чтоб Зуб… Что сделал? Был рядом? Но это невозможно. И вполне логичные причины этого невозможного… Но тогда что? Что?
«Выходи. У меня есть мороженое»
Черт!
«И клубника»
Черт!!!
Последнее «черт» я уже произношу про себя в коридоре, торопливо захлопывая дверь… И тут же попадая в знакомые каменные объятия.
Зубов верен себе. Он не ждет меня в машине, полагаясь на волю судьбы и мою волю, а просто, нахрапом берет то, что ему нужно.
Он одной рукой держит меня на весу, перехватывая в районе талии, а второй торопливо засовывает телефон в карман. Для того, чтоб освободить ее и всласть полапать меня за задницу.
— А где клубника? — шепчу я, не сводя взгляда с его спокойного лица. Не могу оторваться. Ведь, вроде, и не в канонах он классической красоты, а такой… Привлекательный. Невозможно не смотреть!
— В машине. Пошли. — Так же, шепотом, отвечает он, стискивая меня сильнее, должно быть, на тот случай, если я только из-за клубники и выперлась в подъезд. И теперь, не увидев ее, быстренько отмотаю все назад.
Но я только обхватываю его за шею руками и за бедра ногами, устраиваюсь поудобней и кладу голову на плечо. От него пахнет мужским парфюмом, чистым телом, и, почему-то, чем-то цветочным.
Странное сочетание, но мне нравится.
Сегодня я однозначно выбираю «хочется». И пошло оно все к черту!
Пока Зубов несет меня по лестнице вниз, я успеваю надышаться им до одури, до плывущего сознания и понять, насколько я скучала все это время. Прятала в себе, переключалась на работу, сублимировала, можно сказать…
А вот реально, нет-нет, да и думала о нем, таком глупом и мало выносимом мужчине, послушно переставшем постоянно попадаться на моем пути, послушно отошедшем в сторону по первому требованию…
Дурак какой…
В машине обнаруживается мороженое в розовом ведерке и огромный букет невероятно пахучих роз.
Он гордо лежит на заднем сиденье, полностью сдавая своего владельца. То есть, мы офигеть как уверены в том, что я соглашусь. Розы купили, мороженое купили, клубнику купили.
Наглец. Невероятный просто.
Поднимаю бровь, никак не комментируя нахождение цветов в машине. Зубов скалится, пристегивает меня, сует в руки мороженое и клубнику в лотке на колени.
— Погнали, Клубничка.
И мы гоним. По городу, вечернему, темному весной, потому что снег тает, уже не отражая свет, и только центральные улицы залиты иллюминацией.
Но мы едем прочь из города, вернее, не прочь, но явно куда-то в спальные районы.
Я ем клубнику, мороженое, смотрю по сторонам и получаю феерическое удовольствие от происходящего.
Не знаю, как так получилось, не знаю, каким богам молился сегодня Зубик, чтоб так попасть мне под настроение…
Но это происходит.
Он попадает под настроение, я расслабляюсь.
Напряг этих трех дней, да что там трех дней! Этой недели, начиная с того момента, когда я честно заявила отцу своей дочери, что не вижу его в нашей с ней жизни, пропадает. Хоть ненадолго. Потому что я отдаю себе отчет, что ничего не решается, все виснет в воздухе…
Но пусть повисит.
А я пока что покатаюсь.
Мы тормозим у какого-то темного парка. Я с недоумением смотрю в ограду, голый черный кустарник, перевожу взгляд на Зубова:
— Зубов, ты меня пугаешь… Только не говори, что ты — маньяк, приманивающий девушек на мороженое и клубнику…
— Маньяк, — спокойно соглашается Зубов, — вот только такой… Узконаправленный.
— Это как? — заинтересованно уточняю я.
— Это значит, только на клубничку встает.
Он выходит из машины, через мгновение открывает заднюю дверь, вытаскивает цветы, затем подает мне руку.
— Бери мороженое и клубнику, они нам пригодятся сегодня, — спокойно и уверенно командует он.
