Тварь похотливая.
Только об одном думать может. И неважно где, неважно когда. С кем. Если припекло. Может и… с ребёнком?
В одно мгновенье вывернулся, ухватил за длинные тёмные волосы, наклонил назад, так что линия шеи прорисовалась чёткой дугой. Лезвие у горла, касается кожи. Едва удержался, чтобы сразу не полоснуть.
Арман не ожидал подобной реакции, не успел переместиться. Забыл, что умеет. По-настоящему испугался, не пытался ни улыбаться, ни насмешничать. Смотрел, смотрел выпученными потемневшими глазами. И губы тряслись.
Оттолкнул демона в сторону, резко поднялся, подошёл ко второму кинжалу, поднял его с пола. И прочь.
К чёрту всё. Вон отсюда.
Глава 21. «Стоит помянуть чёрта…»
Дом у Армана был шикарным, но Кира чувствовала себя неуютно в нём. Ощущение нарочитости и скрытого подвоха не покидало. В голову приходили мысли о временной иллюзии.
Казалось, вот пробьёт двенадцать, ну или что-то ещё случится, отсчитав определённый временной интервал, и эти красота и роскошь рассыплются прахом. Оставят после себя угрюмые развалины, темноту, пустоту, бессмысленность. Или, ещё хуже, окажутся ловушкой, надёжной темницей без выхода. Потому сам хозяин укатил куда-то. Вместе с Ши.
Вит подробностей не знал, а в доме тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Но Кира уже поняла: демоны недолюбливают друг друга. Неприязнь распространяется и на вещи. Поэтому выражение брезгливости не сходило с лица Вита. А на людей, обитающих в доме, скорее всего, в качестве прислуги, он посматривал и вовсе презрительно. Хотя от ужина он не отказался. И Кира тоже. А что потом делать?
Ни Ши, ни Арман так и не вернулись. А Кира и Вит маялись вдвоём от безделья. На вечерний променад не вдохновились. Какая разница, бродить снаружи или внутри незнакомого дома. Безгласные местные обитатели никаких развлечений им не предлагали. Хотя один всё время находился поблизости. То ли в качестве наблюдателя, приставленного следить, как бы гости ни натворили чего или ни сунулись куда не следует. То ли в качестве верного слуги, готового выполнить любые их пожелания. Но обращаться к нему не очень-то хотелось.
Посидели на первом этаже в большой гостиной, но даже разговора не получалось. Максимум две фразы по теме и всё, молчание.
‒ Я, наверное, в комнату пойду, ‒ в конце концов решила Кира.
Там вроде ванная была. Не с душем, а с нормальной ванной. Можно поваляться в тёплой воде.
‒ Ты не обратил внимания, тут комнаты запираются? А то как-то…
Да, по-прежнему не по себе. И даже боязно. В большом принадлежащем демону доме, по которому бродили странные и слегка инфернальные люди, Кире ночевать не приходилось. Она бы легко и дальше без такой экзотики прожила.
‒ Вроде есть, ‒ успокоил её Вит. ‒ Ты особо не переживай. Я тут за всем присмотрю. Эти куклы ходячие, ‒ он кивнул в сторону одного из слуг, ‒ весьма безобидные. Сами инициативу не проявляют. Они в полном подчинении у хозяина. А Арман… ну-у-у… он миролюбивый. То есть у него по жизни узко ограниченные приоритеты, интересы и стремления, ‒ Вит не удержался от ехидной ухмылки. ‒ Даже какие-то моральные принципы. Но у нас у всех они «даже какие-то». Хотя и мораль собственного изготовления. Кому какая удобней.
Что ванна, что кровать. Погружение не в покой, а в мысли. Они не дают расслабиться, они не желают быть ясными и светлыми, разъедают ржавчиной.
Распахнула окно, устроилась на подоконнике. Посмотрела вниз. Трава не зелёная, по-ночному тёмная, бесцветная. Чёрный же не цвет, а отсутствие света.
Захотелось пружинисто оттолкнуться и прыгнуть вниз, приземлиться на две ноги, даже не покачнувшись. Или на четыре лапы. Не человеком, зверем. Бежать. В никуда, без цели. Получая удовольствие от мышечных усилий, от движения и его бессмысленности.
Разве не это свобода?
Только почему зверем? Просыпается очередная способность? Скоро Кира станет ещё и оборотнем?
Нет, глупости. Простая надежда, что у зверя нет ни забот, ни проблем. И всё получается, как надо, потому что выверено тысячелетними инстинктами.
Перебралась на кровать и долго ворочалась без сна. Прислушивалась к наполнившим пространство вкрадчивым ночным звукам, всегда тихим, всегда осторожным, всегда необъяснимым. В каждом шелесте слышится призрачный голос, в каждом шуршании ‒ крадущиеся шаги.
Не призраки, твари, которые сопровождают всякого: неуверенность, сомнение, отчаяние, бессилие. Невидимые, но неистребимые. Не упускающие ни единого момента, когда можно высунуться и напомнить о себе.
Заснула, наверное, уже под утро, когда тьма медленно отползала в предчувствие рассвета. И приснилось то, что не снилось уже давно.
Зовущий детский плач, что доносится неизвестно откуда. Но в какую сторону ни шагни, точно не туда. А Кира уже и не мечется, не ищет. Сидит. На полу или на земле. Не всё ли равно, что там? Зажимает уши.
«Перестань! Ну перестань же! Замолчи! Я всё равно не знаю, как тебя найти, где тебя искать. И рядом никого. Видишь? Со мной рядом тоже никого. Но я же не плачу. Совсем-совсем не плачу. А мне тоже страшно. Тоже одиноко. Я тоже маленькая. Маленькая и слабая. Перестань!»
Последний всхлип раздаётся совсем рядом. Кажется, прямо за спиной. Странный какой-то, сдавленный, задушенный. Словно внезапно зажали рот. И от его близости, его необычности становится ещё страшнее. Хочется повернуться, но останавливает предчувствие чего-то ужасного. Вот оглянешься, а там…
Громкий стук в дверь разорвал сон. Приглушённый голос Вита:
‒ Кир! Ты как там? Живая?
Села в кровати, тихонько пробормотала:
‒ Угу.
Но через расстояние и через дверь, наверняка, неслышно. Поэтому новый стук. И пришлось слезать с постели ‒ хорошо хоть не раздевалась ‒ и тащиться через комнату, чтобы повернуть ключ в замке. А потом стремительно приходить в себя и отскакивать в сторону. Вит сам распахнул дверь, не экономя на усилиях, и едва не сшиб ею Киру.
‒ Вообще-то уже как бы не совсем утро, ‒ сообщил он тактично. ‒ Ну не раннее, точно.
‒ Я долго заснуть не могла, ‒ объяснила Кира.
‒ Оно и видно.
‒ То есть?
‒ Посмотришь на тебя, ‒ Вит на самом деле задумчиво оглядел Киру, ‒ и подумаешь о буйной ночке.
‒ Вит!
‒ Понимаешь? ‒ продолжал тот невозмутимо. ‒ Арман из той породы демонов, которые перемещаться умеют. Из одного места в другое. Одним махом. Если точно знают, куда. Ни стены, ни двери им ни преграда.
‒ Ви-и-ит!
‒ Взбодрилась, да?
Кира обречённо махнула рукой, спросила:
