Никто же ему о них не рассказывал.
Но на самом деле Ши не угрожал. Он доверился. Даже не на сто процентов, а на всю тысячу. Он же оставался совершенно беззащитным во время операции. Кайдаш мог спокойно сотворить с ним, что угодно. Устроить ловушку. Пригласить не того врача, который не удалит старый чип, а поставит новый, работающий. Или совсем не врача. Если понадобится просто убить.
Да, Ши воспользовался привязанностью к нему Кайдаша, давно снедающим того чувством вины, но это было слишком рискованно. Всего лишь эмоции. Разве можно на них безраздельно полагаться?
Замеченное краем глаза движение на одном из экранов привлекло внимание. Кайдаш сфокусировал взгляд и…
Кто-то решил его удивить или развлечь? Узнав о том, что он до сих пор здесь и скучает без дела, обеспокоившись его мрачным видом в последние дни. Включил давнюю запись с одной из видеокамер. С ним самим.
Да, Кайдаш увидел на мониторе себя, подносящего ладонь к сканеру электронного замка. Замок сработал, дверь открылась. Довольно скучное кино. Но потом…
Рядом с Кайдашем возник Ши. Не здесь, в кабинете, а там ‒ на экране. И ещё паренёк, помельче. То есть… девушка?
Нет, не может быть. Никак не может быть. И это не запись. Это всё происходит сейчас. В данный момент в одном из помещений лаборатории.
Кайдаш вскочил со стула, вылетел из кабинета. Куда идти, он прекрасно знал. Один коридор, второй, ещё поворот. И, точно, столкнулся ‒ нос к носу ‒ с самим собой.
‒ О-па! ‒ услышал потрясённое, от себя, второго, и увидел, как улыбается.
Неужели… он так…
Ехидная ухмылка почти от уха до уха, от которой становилось жутковато. Но не только от неё. Оттого, что видишь себя со стороны и понять не можешь ‒ как это? И идеи, вплоть до самых дурацких.
Астральная проекция, шутка пластической хирургии. Призрачная сущность, занявшая твоё тело, вытеснившая твоё сознание в никуда. И вот витаешь неприкаянной душой в пространстве, думаешь, что жив, а на самом деле…
‒ Рад новой встрече, ‒ нахально выдал двойник. ‒ И не пугайтесь вы так. Я ваше место занимать не собираюсь. Это временно. Чтобы обмануть систему безопасности.
Кайдаш и не пугался. По крайней мере не из-за этого. Посмотрел на Ши, стоящего чуть позади двойника.
‒ Почему вы здесь?
Как сюда попали, спрашивать не требовалось. И так понятно. Сам провёл. Другой «сам». А внутри Ши отлично ориентировался. Хотя его обычные маршруты были весьма ограниченны, но знаний и логики вполне достаточно, чтобы предположить, где что ещё располагалось. Только какова цель?
‒ Покажи, где тут ребёнок, ‒ попросил Ши.
Опять он с этим странным интересом. Заявить: «Не покажу, пока не расскажешь, зачем он тебе»?
‒ Идём, ‒ и сам зашагал вперёд. Торопился. А мысли неслись ещё быстрее.
«Ну что за блажь? Парень, что ж ты творишь? Два раза удалось благополучно смыться отсюда. Надеешься, опять повезёт? Мало тебе того, что уже было? Ещё и друзей притащил.
Ты же умный. Ты же чертовски умный. Прекрасно знаешь, чем может закончиться. Для тебя. Для всех. Для меня. Хотя камеры зафиксируют, что «меня» было двое. Оправдаюсь. Первый раз что ли? «Кайдаш, чокнутый учёный. Талант, да ещё с паранормальными способностями. У него неадекватное восприятие реальности. Какой с него спрос». Не раз слышал. Для меня-то всё обойдётся. А для тебя?
Пока тихо. Пока не заподозрили подвоха и не подняли тревогу. Пока. И то не факт, что ещё никто не догадался, что не стягивают потихоньку силы, готовят ловушку.
Бежали бы отсюда побыстрее».
Дверь отъехала, Кайдаш ещё стоял в коридоре, а остальные вошли в бокс. И застыли. Наверное, ожидали увидеть совсем другое, а не ряды приборов в переплетении проводов. Больше похоже на аппаратную, чем на детскую комнату, и ребёнка не сразу обнаружишь в его маленьком «хрустальном гробу».
‒ Господи! ‒ пробормотала девушка, с камеры жизнеобеспечения перевела взгляд на Ши, судорожно вдохнула.
Знала, понимала, ассоциировала. В глазах изумление, жалость, боль. А потом посмотрела на Кайдаша, и спрятаться захотелось от её взгляда. Он жёг, он отнимал силы. Заставил осознавать себя жутким и ничтожным.
И этот ещё. Кто он, принявший его облик? С застывшим лицом, старающийся не выражать ничего. Отражение в невидимом зеркале. Раздвоение существования, сознания, мира.
Так и толкало прочь отсюда.
А дальше? Если не сможешь видеть, всё равно не получится забыть. Не получится не знать, не связывать себя с происходящим.
‒ Это так же было? ‒ спросил Ши, негромко, спокойно, безучастно.
Кайдаш догадался, что он про себя. Отвечать не стал. Даже не кивнул. Без того понятно. И никто не усомнился: так же. И сейчас даже особо задумывать не надо о том, какие чувства скрываются за маской невозмутимости и бесстрастности. Кайдаш прекрасно видел, как подрагивали пальцы у Ши, стремясь сжаться в кулаки.
Тот едва сдерживал желание разнести всё вокруг, одним ударом сбить пластиковый купол, выдернуть провода и трубки. Его останавливало только правильное понимание последствий. Но Кайдаш всё равно предупредил, хотя слова застревали в горле:
‒ Нельзя отключать резко. Надо постепенно и медленно. Несколько недель. Иначе не выживет.
Девушка снова посмотрела на ребёнка, протянула руку к камере, коснулась прозрачного пластика.
‒ Он уже большой, ‒ произнесла, ни к кому не обращаясь. И неизвестно, зачем.
‒ Сколько ему? ‒ уточнил Ши.
‒ Месяцев восемь-девять.
‒ А ещё есть? Младше. Месяца три.
‒ Он один. Остальные… ‒ Кайдаш не решился произнести, но его опять поняли без слов.
‒ Они все были… ‒ Ши сделал паузу, подбирая подходящее слово, ‒ ЭКО. ‒ Увидел подтверждающий кивок. ‒ Кому-нибудь из них могло быть три месяца?
‒ Нет, ‒ Кайдаш знал точно, недавно специально просмотрел все данные. ‒ Больше. Или гораздо меньше. ‒ И не выдержал, всё-таки спросил: ‒ Зачем вам ребёнок?
Никто не проронил ни слова, но и молчание было о чём-то своём, не касающимся вопроса. Будто тот не получился звуком или ушёл в никуда. Но тут Кайдаш увидел улыбку. Чужую, но на своём лице. Точнее, на лице своего двойника. Сам Кайдаш никогда так не улыбался. Однозначно: так ‒ никогда. Хитровато, многозначительно, заговорщицки. Кайдаш увидел, как своя-чужая бровь поползла вверх, будто тоже на что-то намекая, и ‒ кажется ‒ понял.
‒ Нет. Не может быть, ‒ вырвалось вслух, хоть и тихо совсем, себе под нос.
Он уставился на девушку. Пронзительно, изумлённо. Та даже обернулась на взгляд.
