‒ Кто?
Наверное, Кира не самый подходящий момент выбрала, выведывать о том, что происходит, но ведь и она тоже измучилась уже от этой недосказанности и неопределённости. Надо остерегаться чего-то, а она понятия не имеет, чего. И глупым всё кажется: вот это сидение в деревне. Какие-то прятки детские.
‒ Вит, а может… может мне лучше домой вернуться? Ну ничего же не случается. Вот ты приехал, и тоже ничего не случилось. Ну почему я здесь? Почему Лина… ‒ хотела дальше произнести «умерла», но осеклась, испугалась, что слишком жёстко. Она же так толком и не разобрала, что там за рана у Вита была, откуда нож прямо в сердце. ‒ Вит, ну скажи. Что же всё-таки происходит?
‒ Хочешь знать? ‒ уточнил хамелеон, но ответа дожидаться не стал, хмыкнул. ‒ Ни фига. Про это рассказывать не буду. ‒ Усмехнулся презрительно. ‒ Он сам потом расскажет. Сам вляпался, сам пусть с тобой и объясняется. А я за него оправдываться не собираюсь. Обойдётся.
Кира увидела, как упирающиеся в ступеньку руки Вита напряглись, пальцы согнулись, царапнув доску, сжались в кулаки. И голос дрогнул, звякнул холодной металлической ноткой.
‒ Я его ненавижу. Видишь? Даже имя произнести не могу. Потому что оно… да вообще на имя не похоже. Просто хрень какая-то. Ненавижу, ‒ повторил Вит и тут же добавил: ‒ Сейчас. Потом пройдёт, я знаю. И так Линку потерял. Хватит. Ещё и вас терять не хочу.
Он наклонил голову на бок ‒ жёлтые глаза блеснули, но не слезами, чем-то спрятанным далеко-далеко в глубине ‒ и вдруг улыбнулся. Почти как раньше, только более сдержанно, без многозначительности и ехидства.
‒ Вы, конечно, те ещё подарки, но что уж досталось. Меня устраивает. У многих совсем никого нет. А он меня из таких задниц вытаскивал, не забудешь. ‒ Вит помолчал несколько мгновений, будто действительно вспоминал, прокручивал перед глазами прошлое, и опять продолжил: ‒ Это сейчас кипит, а потом ‒ ничего ‒ остынет. И за худшее прощают. Лишь бы не остаться одному. Почему-то одиночество страшнее.
Он недоумённо дёрнул плечами, не получалось объяснить самому себе странную истину. Кира бы, наверное, тоже не нашлась, что ответить, да и не задумывалась раньше особо. А ведь действительно так и выходило: многие готовы простить и обиду, и предательство, и побои, и унижение, готовы пойти на что угодно, лишь бы удержать нужного человека возле себя.
Но ведь Ши не стал бы Вита предавать. И подставлять не стал бы, чтобы потом невозможным оказалось исправить. И Лину тоже, прекрасно зная, как относится к ней хамелеон. И Вит подтвердил:
‒ А тут… чего уж там? Она попросила, он отказать не смог. Так и я бы на его месте тоже не смог. Да точно, не смог бы. Вы ведь, женщины, какую бы фигню ни придумали, всё равно убедите, что это надо сделать. Как заглянете своими глазищами, да прямо в душу, и не возразить ведь. Хоть и знаешь, что не надо, что ерунда полная, и всё равно не возразить. Ведь ради тебя он тоже мелкого искал, хотя не верил, что тот существует. Пока не увидел.
Он откинул голову, посмотрел в небо, вздохнул с облегчением.
‒ Ну вот. Выболтался ‒ уже немного отлегло. И жить дальше можно. Вроде бы.
Кира поторопилась заговорить о чём-нибудь простом, обычном, будничном, желая укрепить это состояние уравновешенного покоя, спросила:
‒ Есть хочешь?
Но Вит, даже не задумавшись, отказался, едва она успела договорить.
‒ Нет. Больше ничего не хочу. А что хотел, сделал. ‒ Он поднялся со ступеньки, глянул в сторону калитки. ‒ Пойду я, чтобы тут не отсвечивать.
‒ Уже? ‒ удивлённо воскликнула Кира, тоже подскочила и переспросила, всё ещё сомневаясь: ‒ Пойдёшь?
‒ Ага, ‒ Вит кивнув, но с места не сдвинулся, повернулся к Кире: ‒ Руку дай.
С ума с ним сойдёшь, ни за что не угадаешь, что он выдумает в следующий момент. И всё-таки Кира исполнила его странную просьбу. А Вит сразу ухватил её руку за запястье, потянул к себе, приложил её ладонь к собственной щеке. Кира старалась не сопротивляться, но, наверное, не получилось, хамелеон ощутил её напряжение.
‒ Не то, да? ‒ поинтересовался, но без обиды, скорее, с пониманием. ‒ И мне ‒ не то. А всё равно ‒ легче. Даже если только жалость. ‒ Разжал пальцы, и Кирина ладонь выскользнула, опустилась вниз. ‒ Ну всё. Действительно пойду. Пока. ‒ Последнее слово прозвучало не слишком уверенно, вроде бы даже вопросительно. Вит свёл брови, задумался, но уже через пару мгновений подтвердил: ‒ Ну да, пожалуй, пока.
И очень захотелось спросить: «Почему?» Эти странные колебания, придирчивое внимание к точности слов. Почему он сомневался в «пока»? Хотел сказать другое, попрощаться навсегда?
‒ Вит, подожди!
Но он уже шагал по выложенной плиткой дорожке к калитке, хотя и развернулся на ходу, беззаботно махнул рукой, произнёс:
‒ Не, не, я пойду. Всё нормально. Я, правда, не должен был приходить. Кир, извини. Пока. Точно ‒ пока. ‒ И улыбнулся. ‒ Всё будет хорошо. Просто верь, что всё будет хорошо.
Живи нормально, верь, что всё будет хорошо. Он издевается?
‒ Вит!
Язычок на входной двери щёлкнул и сзади раздался голос мамы:
‒ Кирюш, Даня проснулся.
Кира посмотрела вслед Виту, потом оглянулась на маму, опять на Вита, увидела, как он скрылся в проёме, калитка захлопнулась у него за спиной. А мама добавила, будто оправдываясь:
‒ Ты же сама просила позвать.
‒ Да, ‒ подтвердила Кира. ‒ Я уже иду. ‒ И двинулась вверх по ступенькам.
А когда стемнело, появился ещё один гость, тоже нежданный, но, в отличие от Вита, совершенно незнакомый. Точнее, гостья.
Дверной звонок робко звякнул, Кира находилась всех ближе к выходу, потому и отправилась открывать. Она, конечно, удивилась, увидев на пороге неизвестную девушку. Та стояла, топталась нерешительно, потом, с лёгким шумом втянув воздух, произнесла:
‒ Извините. Я знакомых ищу. Они дали адрес, но я, похоже, заблудилась. Вы не подскажете, куда мне идти?
Она, наверное, была ровесницей Кире, и роста с ней почти одинакового. Волосы тёмные, не длинные и не короткие, и глаза тоже тёмные. Они смотрели вопросительно. А ещё, что сразу привлекало внимание, аккуратная маленькая родинка у девушки над губой. С левой стороны.
Глава 21. Планы и расчёты
Почему считают, что лёгкий путь ‒ это что-то недостойное и постыдное? А Ши, наверное, выбрал лёгкий. Хотя его репутацию уже вряд ли что-то испортит. Вспомнил вдруг о том, что планировал с самого начала, но тогда распорядитель отговорил, уверил, что ещё рано. Зато сейчас ‒ самое время, потому что позже уж точно не прокатит.
