Утром оставляю подругу одну дома, а сама еду на работу. По дороге получаю сообщение от Виктора с контактами юриста, который готов взяться за наше дело. Недолго думаю и решаю пока не пересылать Швецовой эсэмэску — лучше сначала самой позвонить и поговорить.
Не успеваю дойти до нашего с Юлькой закутка, как слышу веселый смех Саши. Так, похоже, траур по уволенному мажору уже закончился.
— Привет, Петра! — радостно здоровается Валя, наша эсэмэмщица. Она нередко с нами обедать ходит. — Слушай, мы с девочками в пятницу идем в «Зодиак». Пойдешь с нами? Оторвемся по полной. А то лето уже к концу подходит…
— «Зодиак»? — переспрашиваю. — Это же закрытый ночной клуб, туда просто так не попасть, я слышала.
— Нас пустят, — безапелляционно заявляет Сашка. — Ну так ты пойдешь?
— Не то настроение. — Качаю головой.
— Другой возможности может и не быть. — Юлька явно удивлена моим отказом. — Пошли.
— Мне сейчас не до веселья.
Ухожу к своему столу, чтобы прекратить этот бесполезный разговор. Девчонки шепчутся между собой, но мне нет до них уже никакого дела. Вчера так и не смогла взять себя в руки и работу всю сделать, так что сегодня придется включить пятую скорость.
И все равно, как ни стараюсь, а в голове только подстава Швецовой.
— Петра, я отойду в приемную Дымова. — Слышу Юлькин голос. — Денис попросил отнести отчет по соцсетям.
— Ага… хорошо. Что? Куда? На шестой этаж?
— Ну конечно, он же там сидит, — немного растерянно отвечает Юлька, а я уже подлетаю к ней.
— Где папка?
— В-вот она, а что?..
— Я сама отнесу!
Хватаю документы и, не дожидаясь согласия Юльки, бегу к лифту. В конце концов, пусть знает, с какими мерзавцами породнился!
На шестом этаже храбрости немного поубавилось — строгая тишина этого места давит, заставляет сбавлять шаг. Помимо неизменной Орловой здесь еще три незнакомца в дорогих костюмах — видимо, ждут аудиенции.
— Добрый день, отчет из управления внутренних коммуникаций. — Кладу на стол помощницы папку.
— Что-то еще? — Старушенция поднимает на меня холодный взгляд. Точь-в-точь как у Дымова.
— Дмитрий Андреевич у себя?
— Он на встрече, Огнева, и к нему посетители. Его день расписан до вечера. Но я передам, что вы заходили.
— Спасибо, но я все-таки подожду его здесь.
Орлова возмущенно поджимает губы и бросает на меня взгляд, полный неудовольствия. Да думай что хочешь! Швецова важнее.
Усаживаюсь в свободное кресло и жду. Минут через десять пишу Наташке:
«Как дела? Еще в кровати валяешься?»
Тишина. Может, звук отключила? Набираю на мобильный, потом на домашний — не отвечает. Уже начинаю волноваться серьезно, как вижу на экране входящий от Швецовой.
— Петра! Петрик! — орет в трубку так, что даже невозмутимая Орлова подскочила в своем кресле. — С меня все сняли! Все эти накладные чертовы! Я никому ничего не должна, слышишь?! Господи…
— Что? Ты… ты где вообще? Что происходит?
— Я в школу поехала…. прости-прости, а? Забыла ключи от родительской квартиры, не оставлять же их им. А тут… директрису сняли, другие люди совсем в ее кабинете сидят и бумаги разбирают. Ее «замша» вся белая, трясется, а ко мне, значит, подходит полненький такой дядька — он у них явно главный — и показывает мне бумажки проклятые. Говорит, чтобы я больше ни о чем не волновалась. «Замша» потом бежала за мной по коридору, клялась, что она ни при чем, что ее и директрису заставили меня подставить!
— Чего? — Ушам просто не верю.
— Ага! А еще она назвала «воблу»! Эта дрянь все устроила, ты права была! Короче…
— Вот так взяла и сдала Виолу? Да она ее…
— У нас будет новый попечительский совет! — радостно визжит Наташка. — Без этих упырей! Я не очень пока понимаю, как такое возможно, но тут такой шухер творится…
Чувствую, что уже слезы облегчения на глаза наворачиваются. Невероятно! Есть все-таки бог на свете! Поднимаю глаза и только сейчас замечаю Дымова, который идет по коридору прямо к нам. Незнакомцы уже вскочили со своих мест, но Дмитрий смотрит на меня.
— Петра? Вы ко мне?
— Да… — От волнения голос чуть сел. — Да, то есть нет… Я хотела, но тут само все разрешилось счастливым образом! Вот…
Смотрю на Дымова, и еще радостнее на душе, что не пришлось его ни о чем просить.
— Рад за вас, — спокойно произносит Дымов и кивает незнакомцам. — Тогда хорошего дня, Петра.
Глава 37
Счастливая Швецова — это нечто. Порхает по квартире уже который день, напевает себе что-то под нос. И главное, расцвела вся. На радостях Наташка перекрасилась в платиновую блондинку, сделала менди на руке и заказала на «Алике» новый телефон.
— Хорошо, что не настоящую татуху набила. — Утром в пятницу разглядываю красивые узоры на запястье. — Хной все-таки лучше.
— Две недели точно продержится. Сегодня меня рано не жди. У меня свидание!
— Что у тебя? — недоверчиво переспрашиваю. — А чего молчала раньше?
— Так пригласили только что! — Подруга потрясает в воздухе телефоном, практически как индеец своим боевым копьем. — Пока ты в ванной зубы чистила. Толик — хороший парень, бариста из кофейни рядом со школой. Я с ним позавчера только познакомилась.
Наташка крутится у зеркала, придирчиво рассматривая себя в том самом бирюзовом брючном костюме, в котором я однажды пришла в Q-Invest. Я Дымова уже несколько дней не видела, но Юра рапортует, что его босс в офисе до ночи сидит. Трудоголик!
— О чем задумалась, Петрик? — окликает Швецова у самой двери. — Так мы едем или нет?
У кого свидание, а у кого работы навалом. Устала, конечно, за эту неделю, но главное, что у Наташки все хорошо — в ее школе уже новая и. о. директора, попечительский совет сложил с себя все полномочия. Пока неизвестно, кого туда назначат, но, по сведениям Швецовой, Лехи с женой там не будет. Эти двое как в воду канули.
— Огнева! — Слышу за спиной голос Юльки. — Петра, сегодня пятница.
— Я в курсе.
— Мы идем в «Зодиак», помнишь?
— Я не пойду, Юль. — Оборачиваюсь к ассистентке и ловлю ее жалостливый взгляд. — Зачем я вам там нужна?
— Танцуешь классно. — Из-за перегородки появляется Саша. — А значит, все свободные парни будут твоими, а ты ими с нами поделишься, как добрая девочка.
— Детский сад какой-то. — Качаю головой. — Я не фанат клубной музыки.
Но когда днем созваниваемся со Швецовой, она уговаривает меня пойти с девчонками.
— Тебе надо выдохнуть, Петра. Ты же сама еле живая уже, только вспомни, когда мы вместе с тобой выбирались?
