С головы до ног увешанная украшениями, с каким-то сложным переплетением тканей на голове, она колюче уставилась на колдуна, а потом и на меня. Белая, косматая бровь плавно поползла вверх, создавая причудливый узор из морщин.
— Галуу! Галуу! — старушка громко кого-то звала, с прищуром рассматривая то меня, то степняка. От этого взгляда хотелось ежиться.
Эргет о чем-то заговорил со старушкой, но я не смогла понять ни слова, от чего становилось совсем не по себе. Нужно срочно выучить хотя бы самый основные слова, иначе беды не оберешься.
* * *
— Галуу, твой сын вернулся! Негодник, оставил несчастных женщин одних, а сам по степи красавиц собирает, — бабушка громко ругалась, но все же в ее глазах светились тепло и нежность.
— Бабушка, я оставил с вами столько нойонов, что ни один багатур не посмел бы приблизиться к вашему юрту, — спокойно, со смешинкой отозвался, спрыгивая на землю. Я знал, что даже сама бабуля до сих пор оставалась не такой уж безобидной, как хотела казаться. Лук в ее руках гнулся исправно, а стрела находила цель точно. Правда, на охоту эта женщина выбиралась не часто, но никогда не возвращалась без добычи. — Да и братья не позволят никому обидеть вас.
— В них гордости больше чем ума.
— Почтенная мать! Ты что такое говоришь? Услышат же, — крепкая, черноволосая женщина со следами морщинок у глаз, богато одетая и статная, вышла из того же шатра. Было видно, что молодые годы прошли для матери не просто, но я делал все, чтобы сейчас она чувствовала себя свободно и могла ходить, гордо держа голову. — Они тоже твои внуки. Не стоит разносить слухи по улусу, что потомки твоего сына в ссоре.
— Всем уже давно все равно на моего умершего сына, и весь улус знает, что я живу в твоем юрте, а не в шатре у Яйе или ее невесток. Покажи, внук, кого ты привел из степи, — бабушка с интересом посмотрела на меня, а потто перевела колючий взгляд на лисицу, осматривая с ног до головы, словно хотела проникнуть до самых костей.
— Это Менге Унэг. Будет жить здесь.
— Как невеста? Как рабыня? — мать чуть склонила голову рассматривая девушку не менее внимательно, чем до того бабушка.
— Как свободная девушка. Ты давно говорила, что тебе жаль отдавать Ду Чимэ замуж. Да и скучно сестре одной. Вот пусть вместе и будут. Учатся, гудяют, разговаривают и смеются, как это у девушек принято.
— Лучше бы невесту привез, сын. — Женщина строго свела брови.
— Не торопись, Галуу. Хорошая девушка при юрте еще никому не мешала. А эта, хоть и тощая, но духами не обижена. Шамана спросим, — неожиданно вступилась бабушка, наперекор матери, чего обычно не делала.
— Уведите Менге Унэг в женский шатер, — не споря со старшей, махнула рукой мать. — А ты проходи сын. Разговор есть
— Я вижу, мать, что ты готовишь хурут.
— Хан готовит поход. Женщины говорят, что хурута нужно будет много, — покачала головой мать входя в юрт.
_____________________
Знаю, что будут споры по поводу слова "юрт". Так что, поясняю. Это слово имеет 2 варианта морфологии. Меня больше устраивает тот, в котором слово имеет мужской род.
Хурут — высушенный на солнце соленый творог. Основная еда в походе, наряду с вяленым мясом.
Глава 10
До юрта матери я так и не успел дойти, только оставив коня, как на меня сверху, с деревянной площадки, спрыгнул ураган из бус и ярких тряпок.
— Брат! Почему я узнаю, что ты приехал, от соседей?! — сестра повисла на мне, как репей, ухватившись за шею со спины и обвив за пояс ногами.
— Слезай, вредная. Уже детей нянчить пора, а все сама, как ребенок.
— О, да ты же не знаешь, — Ду Чимэ спрыгнула обошла меня кругом, кривя свой носик, словно ветер принес что-то неприятное, — жених мой умер, так что от меня не просто избавиться. Буду я до самой старости теперь у тебя в юрте сидеть.
— Не пугай, иначе Тамгиру отдам женой, как он просит, — сестра не выглядела расстроенной, только обиженной. — И знаю я, что с женихом твоим вышло. Идем, там поговорим, чтобы потом не повторять.
В шатре матери пахло кумысом и ароматным маслом, как я всегда помнил. После яркого солнца, сумрак и прохлада казались блаженством. Скинув верхнюю одежду, оставшись в тонкой тканой рубахе, я уселся за трапезу, которую проворно накрывали служанки. Обе женщины, бабушка и мать, сидели в широких, низких креслах, застеленных дорогими коврами, скрестив ноги под широкими пестрыми юбками.
— Как дорога, сын? — мать подала круглую чашу кумыса, следя за мной своими темными, внимательными глазами.
— Я выполнил волю хана. Тотем его предков привезли в улус.
Мать вскинула руки к небу, быстро пробормотав благодарность Тэнгэру. Бабушка только сдержано кивнула, словно и не сомневалась в этом. В юрт ворвалась сестра, где-то отставшая от меня за те два шага, что нас отделяли на дворе от шатра.
— Что я пропустила?
— Сядь, Ду Чимэ! — строго прикрикнула мать, все же понимая, что бесполезно пытаться унять своего младшего ребенка. Сестра рухнула на подушки возле бабушкиного кресла, вытянув ноги. — Твоего брата могут поставить над десятью тысячами.
— Мать, прекрати. Должность темника — не то, о чем я думаю. Тем более, что Великий хан не пожелает ставить на это место илбэчина.
— Твой дед был и тем и другим, — как бы между прочим произнесла бабушка, поправляя бусины в косичках сестры.
— Но он к этому не стремился. И это было очень давно.
— Отложим это. Не нам судить, — остановила все возражения бабушка, подняв руку. — Я слышала, ты что-то говорил о женихе нашей Ду Чимэ. О чем разговор?
Иногда эта старая женщина делала вид, что не слышит ничего, но на самом деле я отлично знал, что не всякая степная рысь может похвастать таким слухом.
— Мы встретили посланников в дороге. Они рассказали, что вы их приняли не слишком вежливо, — прищурив глаза, я посмотрел на вскочившую сестру. Глаза Ду Чимэ сверкали, на щеках появился яркий румянец.
— Да они — дети бродячих собак! Ты бы слышал, что они посмели предложить!
— Я все знаю. В качестве извинений, я привез тебе пять лошадей. Не самые лучшие, но достаточно молодые и крепкие, чтобы унять твой гнев, сестра.
— Почему пять? — разбалованная и гордая, она подскочила ко мне, присев у самых ног, как до этого сидела рядом с бабушкой и матерью.
— Остальных отдал братьям за помощь.
— Хорошо. Умно. — Мать покивала головой, переставляя мне ближе миску со свежими лепешками.
— Не переживай, сестра, в степи найдется муж и для тебя, — я потрепал девушку по волосам, но она тряхнула головой, скидывая руку в показательном гневе.
— Если не найдешь — я уеду в степь, и там меня украдут.
