— Иногда я думаю, что это самый верный вариант, — тихо вздохнула мать. — Еще немного, и я сама бы тебя туда отправила, если бы твоему брату потом не было нужно мстить за кражу сестры.
— Спасибо, мать, — я отодвинул в сторону миску с вяленым мясом и сыром. Дома всегда было спокойно, но это спокойствие не могло сохраниться без силы багатуров и нойонов. — Когда хан собирает поход?
— Совет матерей пока молчит. Даже великая мать не знает, что решит ее неспокойный сын. Но женщины готовятся.
— Юрт готов, хатагтай, — с низким поклоном в шатер заглянула служанка. Мать махнула рукой, показывая, что все услышано, но женщина не ушла. — Прости, благородная, что делать с девушкой, что привез наш багатур?
— Пока покорми.
— С какого стола, хатагтай?
— С моего, — я обычно не вмешивался в дела женщин, но мне от чего-то, совсем не хотелось, чтобы лисицу воспринимали как рабыню и служанку. Заметив, как расширились от удивления глаза женщины, добавил. — И постель ей в шатре Ду Чимэ устрой. Вместе пусть спят.
— Что? Кого ты привез? Невесту? — сестра аж подскочила. В глазах плескалась обида. Как что-то могло произойти без ее внимания.
— Гостью. И, мать, — сестра больше не слушала. В проеме только мелькнули ее яркие юбки и сапожки с загнутым носом. Ду Чимэ помчалась смотреть на свою соседку, а я повернулся к старшим женщинам, — я пригласил присоединиться к нам мать погибшего жениха Ду Чимэ. Женщина одна, и некому ее защитить.
— Это хорошо, сын. Я вышлю нукеров ей на встречу, чтобы она добралась благополучно.
Довольный таким решением матери, я кивнул, вставая. Нужно было успеть привести себя в порядок, пока Великий хан не призвал на ковер.
* * *
Женщина сперва пыталась объяснить мне все словами, но видя, что я не могу понять ни единого, махнула рукой, просто подхватив под локоть и уведя внутрь войлочного шатра.
Внутри я оказалась впервые. Первое, что бросалось в глаза — внутри не было столбов. Все как-то держалось само на частых рейках, идущих по потолку и стенам, вдоль которых стояли четыре кровати. Почему-то, раньше думала, что степняки спят прямо на полу, свалив в кучу меха и одеяла, но все оказалось иначе. Прямо напротив входа стояла какая-то мебель, на подобии квадратного сундука, но, кажется, открывалась она не вверх, а все же вперед. И как оттуда вынимать вещи, все не вывалив?
На этом сундуке тут же стоял кувшин и маленькие чашки. Все полы были застелены яркими, местами выцветшими, но дорогими коврами. По центру же, как основная часть юрта, стояла какая-то железная конструкция, с углем внутри и котлом сверху.
Этот «дом» вовсе не походил на то, то, что я представляла себе. Никакой грязи, темных цветов, вони. Я была почт уверена, что жить в таком жилище — это постоянно выметать песок из-под ног, и терпеть кислый, неприятные запах, но на деле тут оказалось чище, чем в самом святом месте храма. «Дикие» люди степей были опрятнее, чем вычтецы из моей деревни.
Я все сидела, рассматривая окружение, не веря, что подобное реально, когда в шатер, словно ураган, влетела девушка. Красивая, невысокая. С черными бровями и ясным взглядом, она по-хозяйски окинула юрт взглядом, а заметив меня, радостно взвизгнула и что-то быстро защебетала. В одно мгновение подскочив ближе, девушка поймала мою руку, заставив встать. Потом меня внимательно, с ног до головы и со всех сторон осмотрели, хмуря брови. Замерев на месте, девушка прикусила палец, сморщившись, словно не могла решить сложную задачу.
Меня опять поймали за руку и подтащили к пятну света, что попадал через отверстие в крыше. Солнечные блики, попав на лицо, ослепили на несколько мгновений, вынудив зажмуриться. Но тут раздался восторженный громкий вопль и вновь щебет, что так не вязался с грубым звучанием слов. Девица рассматривала мою косу, широко распахнув глаза.
Я не боялась, а эта непосредственность и живость были такими неожиданными и приятными, что невольно губы растянулись. Заметив это, девушка, наконец, на мгновение остановилась, ответив широкой, открытой улыбкой. А затем порывисто и крепко обняла.
Стоило ей отступить, как на меня вновь полился поток слов. Поймав мою ладонь, девица потянула прочь из шатра, не замолкая ни на мгновение.
_____________________________
Наша героиня не встречала камодов. Только открытые полки или сундуки. Дальше, думаю, расскажу.
хатагтай — хозяйка.
Немного по иерархии:
Хан — глава рода или нескольких родов
Великий хан — понятно, самый главный
Великая мать — соответственно, мать великого хана.
Багатур — великий воин высшего порядка. верховная знать (не всегда по праву рождения, часто по заслугам)
Нойон — благорожный воин, дворянин
Нукер — простой воин. (по законам степей нукеры имеют право менять хозяина, хана или нойона)
дальше идут рабы и приживалки, чей статус зависит от доброты хозяина.
Глава 11
Следуя за девушкой, как привязанный барашек, я пыталась хоть немного понять, что она говорит, но даже отдельных слов разобрать не получилось. Несколько раз мелькнуло имя колдуна, но в каком контексте все это было сказано, я не понимала. Когда мы подлетели к очередному небольшому шатру, украшенному черно-красными узорами, я все же потянула за руку эту неугомонную девушку, заставляя остановиться. На меня посмотрели удивленные огромные глаза, и поток слов повторился вновь, вызывая легкое головокружение. Строго подняв ладонь, я свела брови, вспомнив, что такая манера лучше всего работала с детьми.
— Я тебя не понимаю, — громко и четко произнесла, выговаривая слова. Черные брови взлетели вверх.
— Не-по-нима-ю, — повторила красавица медленно, чуть склонив голову. Лицо выражало такую смесь эмоция, что я невольно улыбнулась. Какое живое создание. Через несколько мгновений серьезных раздумий, девушка просияла улыбкой явно решив задачку. — Ты не говорить. Я говорить. Я учить.
— Ты знаешь мой язык?
— Знаешь. Плохо. Но говорить, — было видно, что слова подбираются с трудом, собираясь только в короткие фразы, но это уже было что-то. — Я — Ду Чимэ. Эргет — брат.
— Теперь понятно, — впрочем, я догадалась еще раньше, по схожести черт и тому, как смело и легко себя вела девушка в общении. Проведя рукой, окидывая пространство вокруг, я вопросительно подняла брови. — Куда идем?
Показалось правильным говорить с Ду Чимэ теми же простыми выражениями, чтобы нам обеим было легче.
— Ко мне. Жить рядом. Ты — гость. Эргет говорить, — меня вновь потащили к юрту. Внутри было не так просторно, как в том, где я сидела до этого, но убранство оказалось куда богаче. На кровати, отделенной тонкой газовой тканью, лежали шкуры, с потолка свисали масляные светильники на цепях, сейчас погашенные. Стоял красивый резной столик, этот сундук с дверцами, и везде буквально везде, по ковру были раскиданы большие подушки.
