— Ток в цепи двигателя вырос в два раза. Похоже бур наткнулся на что-то очень твердое. Ничего, все в пределах нормы. И возвращаясь к китайцам и нашим — мне казалось, что тогда вы только и делали, что задирали друг друга.
— Очень нравится мне это ваше русское «Ничего». Конечно, задирали… Но как это сказать… ничего серьезнее… Мы всегда контролировали ситуацию. С обеих сторон. Я проверяю, насколько близко ты подпустишь меня к «Чкалову», а ты прощупываешь, насколько далеко я готов зайти. Но все в рамках правил. А с китайцами не так. Они совсем другие… Может быть между собой и с вами они ведут себя, как отличные парни. Но мы воспринимали их как полных психопатов. Как там бур, не пойму?
— Да нормально все…
— Так вот, о китайцах. Они могли выдать тысячу и одно предупреждение, но ничего не предпринимать, даже если нарушил их все. Но могли молча маневрировать в отдалении, но лишь только ты давал им малейший повод, просто пустить ракету или выпалить из пушки. Без всякого предупреждения.
— Но формально они были правы? Кстати, ток пришел в норму…, - Олег повернулся к напарнику, отвлекшись от приборной панели.
— Формально. Но и вы, и мы — соблюдали определенные правила. Предупреждение, жесткое предупреждение, радар в боевой режим… Следующей могла последовать стычка, но обычно на этом все заканчивалось…
— Так, к делу. Бур пошел вверх. Я веду, твой чек[6], - прервал беседу Макаров.
Наконец пришел сигнал, что бур вернулся в исходную позицию. Облегченно вздохнув, Олег предложил Джеймсу идти отдыхать:
— В норме. У тебя еще четыре часа осталось. Спи.
— Иду, — согласился Лоуэлл и начал устраиваться на ложементе. Пристегнувшись, чтобы не улететь во сне, он вдруг заявил:
— А все же плохо ты китайцев знаешь. Мне моя… знакомая, научный сотрудник, которая их изучает, рассказывала, что у них и понятия такого как равный партнер нет. Только старшие и младшие. Вот так…
— Не буду спорить, я этот вопрос с научной точки зрения не исследовал, — развернувшись к ложементу, парящий в воздухе Макаров улыбнулся. — Но зато знаю одну песню, в которой автор проблему китайцев решил, — и он негромко спел по-русски:
- Но вскорости мы на Луну полетим
И что нам с Америкой драться:
Левую — нам, правую — им,
А остальное — китайцам[7]
— Как, как? — Джеймс понял в рифмованном тексте не все и Олегу пришлось разъяснять непонятливому американцу Володины строки. Результат получился отличный. Забыв обо сне, Лоуэлл минут пять смеялся и декламировал:
— Левую — нам, правую — им,
А остальное — китайцам… Китайцам! Остальное!… Ха-а…
В общем, на окололунной орбите было весело, в отличие от Белого Дома.
Здесь, не в знаменитом Овальном кабинете, а в одном из неприметных подсобных помещений сидели трое. Кеннеди, как всегда загорелый и улыбчивый и два мрачноватых господина, представляющих семьи двух самых крупных акционеров ФРС. Один из них, помоложе, из потомков знаменитого банкира, в обычной жизни играл роль плейбоя, не интересующего ничем кроме женщин, яхт и скоростных автомобилей. Второй, ведущий род от не менее знаменитого нефтепромышленника, был сер и не заметен, словно моль. Про него даже репортеры желтых газет вспоминали редко, настолько невзрачно он выглядел и настолько спокойную и ничем не примечательную жизнь вел. Но как было широко известно в узком кругу своих людей, именно эти двое определяли основной курс бизнес-политики семей, причем не только своих. В обычных условиях не они приехали к президенту, а президенту пришлось бы просить о встрече с ними. И не факт, что он бы ее получил. Однако ситуация была как раз не обычной. Пока обыватели глазели по телевизору на высадку астронавтов на Луне, военные эвакуировали свои базы и имущество из Южного Вьетнама, а на биржах играли в повышение одних и понижение других акций, в кругу заинтересованных лиц обсуждались нехорошие насильственные и непонятные смерти среди людей, которые своим положением должны быть защищены от такого. Обсуждением этого и занимались президент и представители «некоронованных королей Америки». Причем обсуждение получилось, несмотря на сдержанный тон, весьма бурным. Пожалуй, привыкшие к положительному отношению на любые свои предложения, представители семей впервые столкнулись со столь жесткой позицией со стороны власти. Президент разговаривал так, что оба его гостя невольно вспомнили, что Джек в свое время воевал, причем не кем-нибудь, а командиром торпедного катера. Торпедные катера, если подумать — это, в сущности, самая опасная и несущая максимальные потери часть флота. На которой воюют самые боевые, безбашенные и упрямые бойцы, способные на своих утлых скорлупках плыть прямо навстречу огненному аду. А командиры — им под стать. И сейчас Джон словно вновь стоял на мостике своего PT-109. И давил морально на не ожидавших увидеть такого президента собеседников, поэтому они, часто даже неожиданно для самих себя, соглашались с большинством предложений, высказанных Кеннеди. Однако после пары часов переговоров все же была достигнут консенсус и высокие договаривающиеся стороны разошлись, изрядно уставшие и не слишком удовлетворенные результатом.
Выходя из Белого Дома через запасной вход плейбой, посмотрев на стоящего у калитки вооруженного охраника, неожиданно для своего спутника произнес вслух:
— Золото — хозяйке, серебро слуге,
Медяки — ремесленной всякой мелюзге
«Верно, — отрубил барон, надевая шлем:
Но хладное железо властвует над всем[8]».
Его спутник лишь очень внимательно посмотрел на своего спутника, затем на охранника, и подтверждающе кивнул.
Пока же Томпсон долечивался, а в США бурлила невидимая, изредка прорывающаяся наружу неожиданными извержениями компромата и падением акций, схватка бульдогов под ковром, лунная экспедиция продолжала выполнять свою программу.
Дошла очередь и до автоматических камер, которые оба путешественника оттаскивали как можно дальше от места прилунения. Особо тяжело не было, для транспортировки использовались специально предусмотренные колесики на футляре. Но отходить приходилось довольно далеко и возвращаться уже почти на пределе заряда аккумуляторов скафандров. Затем требовалось развернуть сейсмическую станцию, так же подключить к аппаратуре связи. Двигаясь туда-сюда, путешественники еще и успевали делать фотографии. Причем требовалось учитывать, чтобы лучи солнца не попадали в объектив. Конечно, ни о каких удачных ракурсах речи не велось — остановился на секунду, вскинул аппарат, нажал на корпус контейнера в том месте, где должен быть пуск затвора и снова вперед. Пока Алексей разворачивал сейсмостанцию и проверял работу связи с ней и камерами, Нил отцепил от посадочной платформы специальные уголковые отражатель для лазерного луча, посланного с земли в район посадки. Отражатели требовалось отнести от платформы на расстояние не менее двадцати метров, разместить крестом и взвести таймер. По сигналу таймера отражатель должен был развернуться через два часа после установки, чтобы при старте его не присыпало грунтом. Этот крест, облученный лазером с земли, послужит доказательством того, что высадка на поверхность Луны состоялась. А кроме того — позволит уточнить расстояние между Землей и Луной…
